Сказки-секунды. Высматривая мага (СИ)

Ох и славно хрустит под ногами снежок! Грета надела рукавицы и, подхватив полы шубки, побежала через двор к воротам, а там — на улицу. Уличный весёлый шум, торговая суета, цветные платки и горячие самовары прямо на прилавках… Грета любила, набегавшись, замёрзнув, выпить душистого чаю с бубликом прямо на улице, но сегодня бегать было некогда. Грета, как вышла со двора, стала неторопливой и степенной: прошагала вдоль торговых рядов, миновала церковь, оставила позади богатые купеческие дома и вышла к маленьким избёнкам на краю слободки. Прямо за ними, сливаясь с изгородью крайнего домика, начиналась городьба вокруг селения. Грета аккуратно, стараясь не зацепиться, перелезла через неё и ухнула в сугроб аж по пояс.

— Ох, блинчики-блины! — досадливо воскликнула она, вылезая из сугроба. В сапожки (Гретова гордость: красные, искры на подковках, папенькин подарок!) набилось снегу, чулки промокли, а до опушки идти и идти, да потом ещё возвращаться домой! Грета нахмурилась — совсем как папенька, когда у него не выходит с расчётами — и быстро зашагала дальше, по узкой тропке к опушке леса.

Незаметно с неба посыпались мелкие белые мушки. Кружились, опускались на плечи и на капюшон, радовали глаз. Грета высунула язык и ловила их: сладкие, холодные, тут же тающие. Чудо как хорошо зимой!

Наконец тропинка привела её к первым деревьям. За тонкими стволами осин и берёз виднелась маленькая ладная избушка. Было хоть и пасмурно, но светло, однако в окошке горел свет. Грета сошла с тропинки и, высоко поднимая ноги, добежала до крыльца. Постучав дважды, подождала и стукнула снова. Внутри завозились, звякнула цепочка, зашуршали половики.

— Грета?

— Это я, — тихонько ответила Грета в щёлочку.

— Зайди, Греточка, выпьем чаёчку! У меня пирожки маковые в печке!

— Некогда, некогда, извините, хозяюшка, — вежливо отказалась Грета. — Мне бы только забрать, что папенька велел.

— Ну-ка, ну-ка, — приговаривала сухонькая старушка, впуская её в сени и рассматривая листок, что Грета вынула из-за пазухи. — Да, да… ой, хитрец… Ой, молодец!

— Кто молодец? — осторожно поинтересовалась она.

— Папенька твой. Ай да молодец, ай да придумал! Почитай, и не придётся в детинец перебираться, и тут перезимую…

— А отчего бы не перебраться? — осмелев, спросила Грета. — Там и веселей, и к базару ближе, и к князю…

Грета, хоть была мала, вслед за папенькой не жаловала князя. Люди говорили: с князем безопасней, сытней да занятней. Но для неё не было места безопасней мансарды в Башне, не было еды вкусней, чем чай с маковыми сушками у окошка ввечеру и не было занятия интересней, нежели следить за папенькиной работой.

Работал он в своей мастерской, но скрываться от Греты не мог да и не хотел. Мастерская его — всего лишь стол, шкаф, верстак да полки в круглой комнате. Зато какой стол, какой шкаф! На столе — миллион диковин, вроде металлических игрушек, пружин, стеклянных шаров, внутри которых — целые города! А в шкафу книги и книги, в разноцветных кожаных переплётах, тиснёные, в металлических оправах, с чужеземными словами на корешках… Грета и букв-то таких не знает пока, но папенька обещал научить, ежели она и дальше будет в учении поспевать, а то и опережать кадетов. Кадеты эти — вечная суета и Гретова досада: всё норовят ухмыльнуться да посмеяться над ней. В глаза не смеют — пусть кто попробует обидеть дочь придворного звездочея-ювелира! — но за спиной… И снежком кинут, и вслед засвистят, ежели она одна куда идёт… Ох и злюки! Но Грете они ни по чём, её учителя всегда кадетам в пример ставят, хоть те и старше, и учатся дольше, и отцы у них военного звания. Но и её папа — слуга государев, офицер. Только сейчас занят другим. Изучает созвездия, законы, по которым движутся планеты, составляет точные звёздные карты. Они нужны для навигации кораблей, а потому не может быть ни единой ошибочки! Грета никогда не отвлекает папеньку, когда он за звёздной работой. Если он занимается ювелирным делом или пишет, лезть к нему с вопросами тоже не следует. Но зато когда он что-нибудь мастерит, выпиливает, выжигает, прилаживает, скрепляет и чинит — Грете простор! Можно спрашивать папеньку о чём угодно: хоть почему солнце так далеко, а греет, хоть отчего кадеты и гимназисты из Заовражика такие вздорные. Но больше всего папенька любит, когда она спрашивает его о шестерёнках, механизмах, ходиках, якорьках. Он доволен, когда Грета, примостившись рядом, внимательно смотрит его работу, разглядывает, взвешивая на ладони, винтики и медные пластинки, просит рассказать, отчего часы ходят или как замок без ключа отпереть.