Сказки скандинавских писателей

— С какой стати тебе одной из-за него надрываться? — спросил муж и взял у неё детеныша.

А когда крестьянин взял детеныша, дорога была как раз всего тяжелее. Скользкая и коварная, бежала она краем горного ущелья над самым обрывом и была такой узенькой, что на ней едва помещалась нога человека. Жена шла позади и очень скоро начала бояться, что с мужем, который несет тролленка, что-нибудь случится.

— Иди медленней! — закричала она; ей показалось, что он слишком быстро и неосторожно стремится вперед. Вскоре он и вправду споткнулся и чуть не уронил в пропасть детеныша.

«Если бы подменыш и в самом деле упал, мы бы избавились от него навсегда», — подумала крестьянка. Но тут же поняла, что муж намеревается сбросить ребёнка вниз в ущелье, а потом сделать вид, что это был несчастный случай.

«Да, да, — думала она, — так оно и есть. Он подстроил все это, чтобы сжить подменыша со свету. А я бы и не заметила, что это — умысел. Да, лучше всего не мешать ему сделать так, как он хочет».

Муж снова споткнулся о камень, и снова подменыш чуть не выскользнул у него из рук.

— Дай мне детёныша! Ты упадёшь вместе с ним, — сказала жена.

— Нет, — отказался муж. — Я буду осторожен.

В тот же миг крестьянин споткнулся в третий раз. Он протянул руки, чтобы схватиться за ветку дерева, и троллёнок упал. Жена шла за мужем по пятам, и, хотя она совсем недавно говорила самой себе, что хорошо бы избавиться от подменыша, она ринулась вперед, схватила подменыша за одежку и вытащила его на дорогу.

Тут муж повернулся к ней. Лицо его совершенно исказилось, стало злым и некрасивым.

— Не очень-то ты была расторопна, когда уронила нашего ребенка в лесу! — гневно крикнул он.

Жена ни слова не промолвила в ответ. Она так опечалилась из-за того, что он лишь притворялся ласковым, и заплакала.

— Отчего ты плачешь? — жестко спросил он. — Невелика была б беда, урони я подменыша. Идем, а не то опоздаем.

— Пожалуй, у меня нет уже охоты идти на ярмарку, — сказала она.

— По правде говоря, и у меня охота пропала, — согласился с ней муж.

По дороге домой он все шел и спрашивал себя, сколько ещё сможет выдержать такую жизнь с женой. Если он употребит силу и вырвет тролленка у неё из рук, между ними снова все может наладиться, полагал он. Но только он собрался вырвать у неё из рук уродца, как вдруг встретился с её взглядом, грустным и боязливым. И он еще раз совладал с собой ради неё, и все осталось по-прежнему, так же, как и было.

Снова минуло несколько лет, и вот однажды летней ночью в крестьянской усадьбе случился пожар. Когда люди проснулись, горница и каморка были полны дыма, а чердак пылал словно сплошное море огня. Нечего было и думать о том, чтобы погасить огонь или спасти дом, самим бы успеть ноги унести, чтобы не сгореть.

Выскочив во двор, крестьянин стоял, глядя на горящий дом.

— Одно хотел бы я знать: кто навлек на нас эту беду! — произнес он.

— Ну а кто еще, как не подменыш? — спросил работник. — Он уже давным-давно собирал щепки, солому да и поджигал их то в самом доме, а то вокруг него.

— Вчера он собрал целую кучу сухих веток на чердаке, — вмешалась служанка, — и как раз поджигал её, когда я его увидала.

— Ну, значит, троллёнок поджег ветки поздним вечером, — решил работник.

Тут и сомневаться нечего, это его надо благодарить за нашу беду.

— Кабы он и сам сгорел, — сказал крестьянин, — я бы не стал печалиться, что в пламени погибла моя старая хижина.

Не успел он вымолвить эти слова, как из дома выбежала хозяйка; она тащила за собой детеныша. Тут муж как кинется к ней, как выхватит подменыша у неё из рук, да как швырнет его обратно в горящий дом.

Огонь вырывался как раз из окон и крыши, жара была нестерпимая. Испуганная, бледная как смерть, жена лишь на миг бросила взгляд на мужа. Потом повернулась и бросилась в дом за детенышем.

— Можешь сгореть вместе с ним, да, да, и ты тоже! — крикнул ей вслед муж.

Но она все-таки вернулась, и подменыш был с ней. На руках у неё виднелись страшные ожоги, а волосы были почти сожжены. Когда она появилась во дворе, никто не сказал ей ни слова. Она подошла к колодцу, погасила несколько искр, которые рдели на подоле юбки, и села, прислонившись спиной к бадье, которой доставали воду из колодца. Троллёнок лежал у неё на коленях. Он быстро заснул. Она же по-прежнему сидела, бодрствуя, и, словно оцепенев, неотрывно глядела прямо перед собой печальными глазами. Толпы людей сновали мимо неё к горящему дому, но никто с ней не заговаривал. Всем она, как видно, казалась такой ужасной и отвратительной, что никто не смел к ней приблизиться.

На рассвете, когда дом сгорел дотла, к ней подошел муж.

— Нет у меня больше сил вынести все это, — сказал он. — Ты ведь знаешь, тебя я покидаю неохотно, но я не могу больше жить вместе с троллем. Я пойду теперь своей дорогой и никогда не вернусь назад.

Когда жена услыхала эти слова и увидела, что муж повернулся и ушел, она почувствовала, как в душе у неё словно что-то оборвалось.