Сказки старого дома

Шестёрка соперников уходит в поле, где их ждет Мар. Бежать будут к вилле. Мар выстраивает всех в линию и хлопает в ладоши. Полетели! Вот это зрелище! Амазонки несутся и одновременно как бы плывут легко и грациозно. Фавны, как смешные заводные игрушки, так быстро переставляют короткие ноги, что это кажется просто невозможным для живого существа. Амазонки, похоже, поражены, что им никак не удается оторваться от фавнов. На последней четверти они делают рывок и оказываются впереди своих соперников с разницей между победительницами и проигравшими всего лишь в три-пять локтей. Девочки обескуражены. И в самом деле! Длина ног, оказывается, — еще не гарантия преимущества в беге!

После небольшого отдыха соперники перемещаются к лесу, а зрители в сад. Бегуны стартуют с кромки леса, ворвавшись в лес, повернут направо, пробегут триста локтей вдоль виллы и выскочат прямо в сад.

С края сада видно, как наши спортсмены выстраиваются в линию. Рванули и исчезли в деревьях. Ждем с нашей стороны. Фавны из стены леса выскакивают почти одновременно и ждут соперниц. Те вылетают в сад с большой задержкой далеко не одновременно. Получается, что фавны опередили амазонок примерно на половину всей дистанции. Полный разгром! Девочки это понимают, но обиду поражения в одном хорошо скрашивает лавровый венок за победу в другом. Хорошая почва для взаимопонимания, когда все бывшие противники победители!

Габор в своем венке ходит гоголем, воображая из себя невесть что. Из дома в сад тащат столы, подносы с фруктами, блюда с разной едой, сосуды с напитками. В общем, в доме погром, а в саду суета. Праздник так праздник! Кутерьма. Но меня что-то не тянет участвовать в этом шумстве. Подзываю Антогору.

— Мне скоро пора уходить. Вы тут веселитесь, а я пойду немного погуляю в лесу напоследок. Так что не удивляйтесь моему исчезновению. Было очень интересно и приятно с вами. Проследите, чтобы потом прибрали, а то Александр всыплет нам всем. Девочкам передай мой привет. Я вас всех люблю, — и, привстав на цыпочки, слегка прикладываюсь губами к ее щеке. Антогора молчит, не зная как на это реагировать. Только слегка покраснела от неведомого ей до селе смущения.

Наверху переодеваюсь, беру мешочек с золотом и выхожу в лес. Млея от восхищения окружающей природой, медленно бреду вдоль речки к озеру. Шум праздника за спиной становится всё тише, тише и, наконец, совсем растворяется в шелесте листвы и пении птиц. Колдовство и очарование лесного озерца радует душу. Раздеваюсь догола и с наслаждением погружаюсь в ласковую воду. Надо же какое чудо создал Александр!

Заваливаюсь спиной в шёлковую траву и продолжаю млеть от неописуемого ощущения покоя и неги. Нужно будет узнать, а вдруг и в вернском лесу есть такое волшебное местечко. Не может не быть. Сказка же. Веки тяжелеют и тихо, незаметно накатывается какая-то легкая и приятная полудрёма.

Вдруг какая-то большая фигура, громко по-человечески ругаясь, пролетает над деревьями, водопадом и с шумом кувырком рушится в воду, подняв тучу брызг. Из глубины выныривает какой-то субъект и, отдуваясь, отфыркиваясь, начинает вылавливать что-то трепыхающееся на поверхности воды. Выловил, осмотрелся и, увидев меня, поплыл к берегу.

Еще вполне молодой, хорошо сложённый человек приятной, располагающей наружности. На голове каким-то чудом удержавшийся венок из виноградных листьев.

— Дионис[28], — представляется он и бросает на берег пару сандалий с крылышками. Сандалии трепещут в траве, как выброшенные на берег рыбы. — А ты кто?

— Сергей — друг здешнего хозяина.

— Вот видишь, Сергей, что означает поспешность и непредусмотрительность. Услышал случайно, что фавны из моей свиты затеяли где-то здесь праздник, а меня позвать забыли. Решил нагрянуть. Выпросил у Меркурия[29] пару его запасных летучих сандалий, чтобы добраться поскорее. Кто же мог подумать, что сандалии-то еще не объезженные, норовистые. Результат ты видел.

— Дионис, ты своих фавнов-то не обижай, — прошу я, — принимая сидячее положение. Это я устроил праздник в их честь, а не они сами себе. Я здесь впервые и с вашими традициями еще не знаком. Приглашаю тебя. Может быть и с запозданием, но от души.

— Спасибо. Принимаю. Вот, пожалуйста, тирс утопил. Опять в воду лезть.

— Давай я поныряю, а ты пока отожмись. Не пойдешь же на праздник в мокрой одежде.

— И то, правда, — и Дионис начал разоблачаться.

Нырнув пару-тройку раз, я вытаскиваю на берег увитый плющом жезл Диониса.

— Вот твой символ божественности.

— Ага, а почему ты, Сергей, сам-то не на празднике? — спрашивает бог веселья, сверкая ягодицами и развешивая по кустам на солнышке свою легкую амуницию.

— Не знаю, не тянет меня что-то сегодня к шумным развлечениям. Домой нужно отправляться, а уходить отсюда не хочется.

Дионис огляделся вокруг.

— Действительно, очень милое и приятное местечко. Тебя можно понять. У нас на Горе[30] такого не найдешь. Всё ухожено и облагорожено так, что просто тошнит. Посижу-ка и я с тобой, пока одежда сохнет.