Сказки старого дома

Крылатые сандалии, отряхнувшись от воды, пытаются взлететь. Дионис хватает их и приматывает завязками к ближайшему деревцу.

— Вот меркурьево отродье! Ещё и удрать пытаются, — в сердцах сетует начальник фавнов и собутыльник прочих гуляк мужского и женского рода.

Лежим рядом в траве, уставившись в небо и блаженствуя под теплым ветерком. Перекидываемся ничего не значащими, короткими фразами. Кто бы мог подумать, что боги так просты в обращении. Даже не верится в реальность происходящего.

Дионис поднимается и ощупывает свою одежду.

— Вроде просохла. Можно двигать. Мне в какую сторону, Сергей?

— Вот по этой тропинке выйдешь прямо к столам и бочкам.

Дионис приветственно махнул рукой и скрылся за деревьями, таща с собой за завязки, парящие в воздухе крылатые сандалии.

Взглядываю на солнце. Наверное, часа три уже. Пора и мне отправляться. Одеваюсь.

Дом, Дом, где ты, Дом…

Сегодня суббота, и Александр дома.

— Ну как? Что ты в моей мечте натворил?

— Знаешь, там у тебя ничего творить не надо. Всё так великолепно, что я был просто поражен. Особенно озерцом с водопадиком. Сказочное по прелести место! Мне еще до такого далеко.

Чувствуется, что хозяин сказки просто внутренне млеет от похвалы, моего восторга, но вида не подает. Поэтому продолжаю:

— Припёрся Квинт Клодий с солдатами забрать своего беглого раба. Кто-то, видимо, вас заложил. Пришлось выкупить у него Мара, чтобы Квинт больше не таскался, не искал его. Дороговато, но покой того стоит.

— И сколько он взял за мой покой?

— Столько, сколько ему дали — двести золотых. Он по ходу переговоров оказался в малость безвыходной ситуации по своей вине.

— Двести — это недорого за такое дело.

— Еще пришлось из жалости дать двум его солдатам по пять золотых за увечья, полученные в переговорах.

— Да что это за переговоры такие с увечьями?

— Ты сам нанимал амазонок на службу, а они не любят, когда их трогают пальцами.

— Да, кое в чём девочки очень взыскательны.

— И еще одно. Помирил я твоих амазонок с фавнами. А то эти девицы совершенно запугали, затравили невинных лесных бабников!

— Брось, это невозможно! Амазонки на дух не переносят фавнов.

— Убеждение и ласка делают чудеса. Сейчас там, в саду праздник по поводу завершения местных олимпийских игр между командами амазонок и фавнов. Всё мирно и пристойно. Даже Дионис пришел. Можешь еще успеть, если захочешь.

Да, Клития заходила и спрашивала тебя. Кто-то сказал ей, что ты появлялся. Мы на всякий случай передали ей от тебя привет. Чтобы не подумала, что ты ее забыл.

— Виноват, каюсь.

— Она сейчас тоже на празднике. А у тебя новости какие-нибудь есть?

— Нашёл я толкового и шустрого юриста для наших дел. Либо рассчитываться с ним по каждому вопросу, либо платить регулярно четыреста долларов в месяц независимо от наличия или отсутствия для него работы. Тогда любое наше дело в любое время и впереди всех.

— Второе удобнее.

— Я тоже так думаю. С оформлением документов всё затянется на месяц-два.

— А что делать? В нашем бардаке и это быстро. Ладно, пойду-ка я домой. Пока.

— Пока. Пожалуй, схожу и посмотрю, что за праздник вы там затеяли. Да и Диониса я еще никогда не встречал. Как его ко мне занесло?

На самом деле я пошел не домой, а в гастроном. Холодильник-то пустой! Набив его маленько, сажусь и думаю.

В Багдаде всё спокойно — любят и ждут. В Париже утряслось. Иначе Анна Петровна в панике была бы здесь. В Верне проблемы решены. И пиратские моря не лишены тихой прелести семейного счастья у кого-то. Даже здесь потихоньку идет какое-то движение. Жильё в собственность заберем. Подвал, пожалуй, отвоюем. Машину защитим. Так что на будущее надежды есть.

Рассказы

Голоса

Раза два-три в год, оказавшись поблизости, я обязательно заворачиваю сюда, на Фурштатскую улицу и долго стою на аллее перед ним, своим главным в жизни домом со слепой сейчас стеной первого этажа. Дом заметно просел и все нижние окна, и арка ворот заложены кирпичом. Постепенно всё кругом вдруг начинает меняться как на проявляющейся фотографии и возникает волшебный мир воспоминаний улицы Петра Лаврова пятидесятых годов. За спиной слышится приглушенный школьный звонок родной Анхеншуле, а через некоторое время гомон высыпавшей во двор между школой и кинотеатром «Спартак» детворы. Визг девчонок, смачные шлепки портфельных потасовок, скрежет дверей, выпускающих кинозрителей из бывшей кирхи Святой Анны, превращенной в почти шикарный по тем временам кинотеатр с буфетом и концертами перед сеансом.

Поход в кино в нашей семье как праздник с сидением в чистеньком, аккуратненьком маленьком буфете с блаженством поглощения пирожных и лимонада. Затем шествие наверх, к концертной эстраде и, наконец, волшебство просторного и звучного зрительного зала, из которого не хочется уходить. У нас с матерью облюбованы места в десятом ряду партера, а сёстры с подружками почему-то предпочитают балкон.