Сказки Старой Англии

— Эти тоже умирали, но не так часто, как те, кто оставался в закрытом помещении, да и умирали больше от боязни и тоски, чем от чумы. Но признаюсь, дорогие мои, я никак не мог одолеть болезнь, потому что никак не мог докопаться хотя бы до малейшего намёка на её происхождение и природу. Короче говоря, я был совершенно сбит с толку зловещей силой и необъяснимостью этой болезни, поэтому я, наконец, сделал то, что должен был сделать намного раньше: я отбросил все свои предположения и догадки, выбрал по астрологическому календарю благоприятствующий час, натянул на голову плащ, прикрыл им лицо и вошёл в один из покинутых домов, полный решимости дождаться, когда звезды подскажут мне разгадку.

— Ночью? И ты не испугался? — спросил Пак.

— Я смел надеяться, что бог, заложивший в человека благородное стремление к исследованию неизведанных тайн, не даст погибнуть преданному искателю. Через некоторое время — а всему на свете, как я уже говорил, есть своё время — я заметил мерзкую крысу, распухшую и облезшую; она сидела на чердаке у слухового окна, через которое светила луна. И пока я смотрел на них — и на крысу, и на луну (а Луна направлялась к древнему холодному Сатурну, своему верному союзнику), крыса с трудом выползла на свет и там прямо на моих глазах подохла. Потом появилась ещё одна, видно, из того же стада, она улеглась рядом и точно так же подохла. Ещё некоторое время спустя — примерно за час до полуночи — то же произошло с третьей крысой. Все они выползли на лунный свет и умерли в нем. Это меня немало удивило, поскольку, как мы знаем, лунный свет благоприятен, а отнюдь не вреден для этих ночных тварей. Сатурн же, будучи, как вы бы сказали, Луне другом, только усиливал её зловещее влияние. И тем не менее крысы нашли смерть именно в лунном свете. Я высунулся из окна посмотреть, кто же из небесных владык на нашей стороне, и узрел там славного верного Марса, очень красного и очень горячего, спешащего к своему закату. Чтобы все разглядеть лучше, я вскарабкался на крышу.

В это время на улице появился Джек Маржет, он направлялся подбодрить наших больных в поле. У меня из-под ноги выскользнула черепица и полетела вниз.

«Эй, сторож, что там происходит?» — вскрикнул Джек печальным голосом.

«Возрадуйся, Джек, — говорю я. — Сдаётся мне, кое-кто уже вышел нам на помощь, а я, как последний дурак, совсем забыл о нем этим летом». Я, естественно, имел в виду планету Марс.

«Так помолимся же ему тогда, — говорит Джек. — Я тоже совсем его забросил этим летом».

Он имел в виду бога, которого, по его словам, он совсем позабыл тем летом, когда, оставив своих прихожан, отправился к королю. Теперь он нещадно себя за это казнил. Я крикнул ему вниз, что заботой о больных он уже достаточно искупил свою вину, на что он мне ответил, что признает это только тогда, когда больные поправятся окончательно. Силы его были на исходе, причём больше всех в этом повинны были уныние и тоска. Мне и раньше приходилось наблюдать подобное у священников и у слишком весёлых от природы людей. Я тут же налил ему полчашки некоей водицы, которая я не утверждаю, что лечит чуму, но незаменима при унынии.

— Что ж это за водица? — спросил Дан.

— Очищенный белый бренди[70], камфора[71], кардамон, имбирь[72], перец двух сортов и анисовое семя[73].

— Ну и ну! — воскликнул Пак. — Хороша же водица!

— Джек храбро все это проглотил, кашлянул и пошёл за мной. Я же направлялся на нижнюю мельницу, чтобы уяснить себе волю небес. Мой ум смутно нащупал если и не средство спасения от чумы, то по крайней мере её причину, но я не хотел делиться своими соображениями с невежественной толпой, пока я не был уверен до конца. Чтобы на практике все шло гладко, она должна опираться на прочную теорию, а прочной теории, в свою очередь, не может быть без обширнейших знаний. Гм-гм. Итак, Джек со своим фонарём остался в поле среди больных, я пошёл дальше. Джек до сих пор продолжал молиться по-старому, что было строго запрещено Кромвелем[74].

— Тогда тебе следовало сказать об этом своему брату в Уигселе, Джека оштрафовали бы, а тебе отсчитали бы половину этих денег. Как же так получилось, что ты забыл свой долг, Ник?

Мистер Калпепер рассмеялся — впервые за весь вечер. Его смех так походил на громкое ржание лошади, что дети вздрогнули.