Сказки странствий

Весь день он провёл у подножия каменной стенки, страдая от солнца и зноя, пытаясь уснуть, чтобы приблизить ночь, и мечтая опять  увидеть полный  колодец  воды. Наконец, ночь наступила.  Чутко прислушиваясь,  человек лежал под бурнусом, когда услышал серебристый перелив смеха.  Это была она, прелестная проказница, Королева источника. Путник поднялся и стал ждать.   Как и в прошлую ночь, она смеялась  и  болтала  ногами, озорно глядя на него. Наконец, человек услышал шум вод. Жадно склонившись, он приготовил чашу, но тут она засмеялась громче, словно играя,  и вода ушла,  так и не появившись.  Он растерянно,  с недоумением смотрел па неё, пальцы сжимали сухую чашу.

Глаза Королевы светились лукавством.  Она шутила,  дразнила его! Мгновенье   спустя в  глубине   источника  снова зашумело, и человек наклонился, но  вода  опять ушла… Королева смеялась! Невесомое тело всё искрилось от смеха. Она веселилась, глядя на это обросшее существо с дикими, лихорадочно сверкающими глазами, так желавшее получить её воду! Наконец, вода появилась и стала быстро прибывать, но едва он хотел зачерпнуть, мигом исчезла. Он поднял голову, губы его дрожали.

Королева опять залилась неудержимым смехом, не глядя на человека, и долго не могла остановиться. Когда же опять взглянула на него, то увидела, что он стоит, сурово напрягшись, бросив к ногам свою чашу, и в уголках его глаз что-то сверкает. Она удивилась. Она, Королева источника, впервые видела воду в глазах человека! Притихнув, маленькая повелительница подняла  тоненькую бледную руку и потянулась пальчиком к его щеке, туда, где блестела скатившаяся слезинка.

Губы человека плотно сжались, лицо дрожало, но он не отпрянул, даже не шелохнулся.  А она сняла капельку с этой обросшей щеки и, поднеся крохотный пальчик к своему рту, лизнула…

Он  засмеялся  бы,   если  бы  смерть  в виде играющей шалуньи,   не ведающей, что такое жажда, не была так близка. Глаза Королевы расширились, стали огромными и бездонными, и в них появилось совсем другое выражение, нежели минуту назад, когда она, веселясь и играя,  шутила с человеком.  Он по-прежнему молчал, стоя сурово, недвижимо…

И тогда она подняла руку с неведомо откуда взявшимся белым платком и осторожно, едва прикасаясь, промокнула слезу на его щеке. Он завороженно замер. Он понял: это эфирное существо, умеющее повелевать водами, но никогда не видевшее смерти, не знающее человеческих страданий, было глубоко тронуто видом простых слёз.

Маленькая Королева долго, пристально смотрела на сияющий в лучах луны платок, а потом взмахнула этим кусочком материи и решительным жестом бросила его в колодец. И тотчас зашумели, зажурчали воды потока, и колодец стал быстро наполняться. А Королева, не глядя больше на человека, медленно пошла по небесной дорожке к Луне, и не было в её шаге той лёгкости, детскости и беззаботности, что были вчера.

Колодец шумел. Вода прибывала так быстро, что человек не успел поднести меха, а она уже поднялась. Он напился, умылся, весь радостно облился этой водой, наполнил бурдюк, затем  напоил верблюда, а вода все прибывала и прибывала, и скоро лилась через край, тут же жадно впитываемая песком.

Отдохнув,  человек продолжил свой путь, не дожидаясь рассвета. Немного отъехав на своем верблюде, он остановился и долго смотрел на колодец, на то, как струится вода, – прекрасная, прохладная вода, дар маленькой Королевы.

Спустя много месяцев ему снова пришлось проходить мимо колодца.  Он увидел большой караван, который мирно отдыхал, расположившись вокруг. Довольные, лежали верблюды; люди не торопясь наполняли меха: воды было много. Человек тоже подошёл к колодцу и заглянул в него. И почудилось ему, будто откуда-то из глубины, блестя и сверкая, смотрят на него повзрослевшие глаза Королевы источника.

Волки

Он лежал на снегу: пепельно-серый на белом, и не торопясь, осторожно втягивал носом воздух. Стая звала его Проворный.

Мощный, крупный, с большой головой и умными глазами, он выделялся среди других силой, волей, сообразительностью и той особой стойкостью характера, в которой чувствовалась и спокойная решимость, и острая проницательность, и мудрая уверенность в себе. Кроме того, он был ещё и просто красив: широкогрудый, подтянутый, грациозный, и потому внушал уважение стае. А те, кто перешагнул возраст зрелости, давно уже видели в нём будущего вожака.

Лёжа на своём обычном месте и лениво перекатываясь с одного бока на другой, ни о чём подобном не думал сам Проворный: он отдыхал. Прошедшая ночь ознаменовалась великолепной охотой; ещё бурлила в жилах взбудораженная кровь, на зубах ощущался вкус сладкого мяса, а горячий язык шершавым листом всё слизывал и слизывал с усов пьянящие липкие капли. Чувство усталости мягким облаком кружило ему голову, лапы вытягивались и вздрагивали, будто бы в беге, и ничто, ничто не было для Проворного желаннее и дороже этих добрых минут сытости, удовольствия и покоя.