Сказки странствий

То, что осталось от лошади и человека, доедали с трудом, изрядно отяжелев, слизывая корку холодного снега. Волчицы лежали довольные, незлобно поглядывая на круглую луну. Стая наелась…

Но ещё долгое время спустя одна мысль не давала покоя Проворному: откуда он знал? Как, каким образом мог почуять Вожак едущие вдалеке от лежбища сани? Ведь ничего, абсолютно ничего не было видно и слышно, за это Проворный с его тончайшим слухом и зрением мог ручаться. Тогда как же?!

Снова и снова вспоминал волк эту ночь и то, как внезапно проснулся Вожак, как уверенно вёл стаю к добыче. Что заставило его пробудиться, кто, невидимый, указал ему путь? Может быть, всё же слух и зрение Вожака – особенные, не такие, как у других? Нет, нет, не в слухе, не в обонянии дело, – догадывался проницательный волк, а в том, чего сам Проворный не мог объяснить, но что уже смутно предугадывал в мудрых глазах Вожака: силу провидения, необыкновенные, ему одному присущие способности, помогающие выжить всей стае… И, лёжа в тиши долгой ночи, Проворный тяжко вздыхал: это было выше его понимания, что-то, до чего ему ещё предстояло дорасти.

Пройдёт время, и, будучи сам вожаком, Проворный найдёт ответ на этот вопрос. Он поймёт это однажды ночью, когда, обеспокоенный судьбой голодающей стаи, встрепенётся среди сна от неведомого толчка изнутри и особым, необъяснимым образом услышит дальний звон колокольчика. Он поймёт это в ту минуту, когда звук человеческого дыхания вслед за мягким, приглушённым снегом топотом копыт коснётся его сердца и разбудит сверхсознание. Невидимый, неосязаемый, Дар Прозрения потоком хлынет в душу и распахнёт узкие ограничения расстояния, и тогда вся стая станет изумлённым свидетелем особой, мистической мудрости вожака. А он уверенно и мощно поведёт самых сильных по следу…

Но будет это нескоро, потому что любой дар надо выстрадать.

Нежность

Глубокая ночь опустилась на лес. Стая спала, и дыхание её сливалось с покоем земли. Молодые волчата повизгивали в темноте. Струящийся сверху свет звёзд ласкал их чёрные спины.

Проворный не спал. Странная, неведомая печаль щемящей волной прокрадывалась в душу, бередила волнами тоски, колючими ниточками воспоминаний. Что-то мучило его, не давало уснуть. Он вздыхал, переворачивался с бока на бок, поглядывал на луну, спрятанную в облаках, и словно смутно чего-то ждал…

Она подошла неслышно и легла неподалёку: самая красивая, единственная, кого он по-настоящему выделял в стае. В её походке, в том, как она опустилась на снег, ощущалась грация, и ему захотелось оглянуться. Но грусть была сильнее… Проворный отвернулся и положил голову на лапы. Сухой шелест послышался позади, и он почувствовал совсем близко её дыхание. Волк напрягся, резко поднял голову и взглянул. Она стояла рядом, и глаза её, мягкие, доверчивые, светились в темноте. И тогда, не раздумывая, он всем своим существом потянулся к её страстному запаху, к её волшебному, трепетному желанию…

Лес принял их, влюблённых, в свои бережные объятия, накрыл покровом темноты, спрятал от строгих очей вездесущей ночи. Там, в глубине чарующей тиши, среди снегов и дремлющих деревьев, они долго резвились, обнимали и ласкали друг друга. Наслаждались светом, струящимся из глаз, вдыхали запах горячих тел, мягко, беззлобно кусались, вонзаясь зубами неглубоко, но до боли: щемящей, радостной, блаженной… Задумчивая луна смотрела сверху. Впервые Проворный любил. Он отдавал свою нежность – и впитывал её, отдавал свою силу – и впитывал её, отдавал свое «я» – и впитывал её «я». И эта волна, переливаясь, наполняла их всё более и более, пока не заполнила до края.

Как только забрезжил рассвет, они вернулись; она впереди, он – чуть поодаль: сильный, красивый волк, заслуживший любовь своей подруги. Они легли рядом, и она положила на него свою голову. Засыпая, он слышал её чарующее дыхание, и тихая радость тёплой волной согревала его сон.

Вожак

Обширные владения стаи требовали частого и бдительного осмотра. В этот день Вожак и Проворный обошли их большую часть и теперь отдыхали, любуясь тем, как скатывается за границу снегов пурпурное солнце. Неспешно лилась беседа.

«Почему ты так любишь стаю? – спрашивал Проворный. – Разве у тебя нет других дел, кроме нас?» Вожак посмотрел на него и отвёл взгляд. «А разве стая – не я? – спросил он в ответ. – Стая – это не волки, а волк. Один большой и смелый волк. Мы – его лапы, нос, голова. Я – его глаза, его слух и зрение. Ты – его храбрость и сила. Остальные – его мужество и отвага. Мы все живём в нём. Нет ни одного волка, который жил бы отдельно».

«Ты никогда не говорил мне об этом», – тихо промолвил Проворный. Вожак подумал. «Было время, когда я сам этого не знал». – «Как же ты узнал, когда?» – «Когда ещё не был вожаком. Я долго наблюдал жизнь стаи и однажды, проснувшись ночью, услышал её дыхание. Я понял это сразу, в один миг, и больше не разделял стаю на отдельных волков».

Голубые сосны неслышно напевали свою мелодию. Гармония царила вокруг. Расслабившись, они лежали на мягком снегу и согревали его своими телами.