Сказки темного города. Соната

– Он явно очень любил ее, – проговорила я, подойдя к холодному мраморному саркофагу, который величественно стоял посреди склепа.

– Да…ведьмы, вы умеете очаровывать, – проговорил Радан с неким подтекстом недовольства.

– Вас очаруешь, как же, – хмыкнула я, окинув взглядом строгого мужчину, который стоял прислонившись к дверному косяку.

Радан ничего не ответил на это. Я же подошла к нему и скрестив руки на груди окинула взглядом склеп.

– А почему ваш дед здесь не похоронен? – удивленно спросила я.

– Так захотела Эфириаль, – пожал плечами Радан. – Склеп строили за пару лет до ее смерти. Она так пожелала. Мать говорила, что дед очень злился из-за того, что его любимая женщина пожелала почить одна, но Эфириаль уже болела сильно и, желая не расстраивать ее, он выполнил все, как она того хотела. И отделка…здесь все не так, как должно быть у вервольфов. Все максимально приближено к культуре вашей магии. Она всю жизнь прожила среди нас, но даже после смерти пожелала остаться ведьмой во всех смыслах этого слова.

– Об этом вы тогда говорили? – повернулась я к Радану. – Тогда, в лесу. Что мы никогда не принимаем вас так, как это должно быть.

– Да, – кивнул Радан. – Почему у них и не было детей общих. Она не принимала сущность вервольфа. Да и любила ли…Он да, души в ней не чаял. А вот она… История-то у нее сродни твоей… Она так же не хотела возвращаться в ковен, где отец обещал отдать ее наследнику фэйри. Сбежала и попала в плен к нашим на границе. Когда ее привезли к моему деду, то он сначала бросил ее в темницу, но потом, когда начался внезапно непонятный мор, попросил Эфириаль лечить заболевших. Далее некто донес наследнику фэйри, что Эфириаль здесь. Пришло требование выдать ее обратно отцу. Но она уже делила постель с моим дедом, поэтому он дал от ворот поворот делегации, которая была прислана за Эфириаль. Вот так рыжеволосая красавица решила проблему ненавистной участи.

Говоря это, он задумчиво смотрел на меня так, что мне стало не по себе. Тряхнув волосами, я бросила сухо:

– Не будь Мортэм, я может тоже так и сделала бы. Но в моем случае от вас мне нужно бы бежать так же, как и от Данта. Да только от вервольфов сбегать бесполезно, так вы сказали? – сухо бросила я в ответ и перевела тему разговора, – где бы вы спрятали книгу здесь?

– Книгу? – повел бровью Радан.

– Ну да. Немаленькую такую книжонку, поскольку гримуары темных пишутся не одним поколением и имеют довольно-таки внушительные размеры.

– Почему ты решила, что книга здесь? Если она вообще была.

– Не знаю. Слова вашей матери натолкнули на эту мысль. «Все секреты забрала с собой в могилу…». В сам саркофаг ее положить не могли, поскольку если Эфириаль и прятала ее, то точно сама, и так, чтобы никто догадаться не смог.

– С чего ты вообще решила, что есть этот гримуар?

– Просто…так решила, – натянуто улыбнулась я, не желая, чтобы Радан знал о том, что в доме моего отца живет дочка Эфириаль и что именно Татиса ваяет тот яд для фэйри, и что Эфириаль явно предвидела мое появление здесь, раз оставила ту записку в банке с пылью крыльев.

– Амаль, – строгий взгляд, и я даже поежилась от того, как вервольф посмотрел на меня, – не лги мне.

– Я не лгу, – ответила я напряженно. – Просто не могу вам объяснить, как это, знать то, о чем и понятия не имеешь. Вы не ведьмак. Вам не понять этого состояния.

Радан промолчал и окинул взглядом склеп. Затем сощурил глаза и подошел сначала к скульптуре хранителя, затем к паре подсвечников, затем повернулся ко мне и сказал:

– Здесь нет книги.

– Откуда вы знаете? – удивленно воскликнула я.

– Ты не вервольф, ты не поймешь, как это, чуять то, чего другие не могут ощутить, – усмехнулся он.

– То есть…вы по нюху…или как? – осторожно спросила я.

– Сродни этому, – засмеялся Радан.

– Но ведь может она сокрыта или еще что.

– Нет, древние предметы, особенно книги, излучают особый запах, который скрыть очень и очень сложно.

– Но все-таки можно, – скептически проговорила я.

– Практически нет.

– Ясно, – скривила я губы в разочарованной улыбке и подошла к саркофагу.

Проведя руками по крышке, я смахнула с него засохшие стебли цветов, очищая поверхность.

«И мира мало, и жизнь ничтожно коротка для того, чтобы любить такую, как ты. Равон фон Дэнфорд», – гласила золоченая надпись огромными буквами по центру крышки. Далее шли какие-то надписи на непонятном языке. Нахмурившись, я склонилась ближе, пытаясь понять, что там написано.

– Что это за язык? – спросила я, указав Радану на строки.

– Древние письмена нашего клана. Выдержки из писания смерти вервольфов.

– И что здесь написано?

Радан изучал их пару минут молча, затем проговорил неуверенно:

– Не могу утверждать точно, поскольку не являюсь знатоком древнего языка моего народа, но здесь говорится что-то о том, что когда два солнца встретятся в пристанище мертвых, стоя по обе стороны от хранителя, откроется скрытая от глаз живых дверь.

– Два солнца, – окинула я взглядом склеп. – Хранитель есть,– указала я на скульптуру мужчины с крыльями. – Пристанище…склеп вполне себе пристанище. А два солнца? Что это такое?