Сказки темного города. Соната

– Вторая Эфириаль? – повел он бровью.

– Мне до нее далеко, но все же, – усмехнулась я. – Здесь столько всего, – провела рукой по кожаному переплету книги. – Я и десятой части не знаю.

– Ну, у тебя еще все впереди, – задумчиво проговорил Радан.

– Впереди, – грустно улыбнулась я. – Это «впереди» у меня будет только в том случае, если вы разрешите ему случиться.

Радан в какой-то момент протянул руку и поддел мой подбородок, затем провел пальцем по моим губам. Я напряженно замерла. Нет, ни капли страха, просто желание не спугнуть этот момент проявления интереса ко мне. Сердце просто зашлось в тревожном ритме, пока я ощущала на губах это ласковое касание.

– Иди к себе, Амаль, – наконец произнес он и убрал руку. – Мне нужно побыть одному.

– Это все, что вы скажете мне? – тихо спросила я.

– Пока да, – ответил Радан, откидываясь на спинку кресла.

– Ну…хорошо, – пожала я плечами и поднялась на ноги. – И еще. Может вы сможете завтра свозить меня к усыпальнице Эфириаль? Мне нужно посмотреть на это место.

– Свожу, – ответил Радан и кивнул мне на дверь.

– Благодарю, – улыбнулась я и, сделав реверанс, как примерная ученица быстро покинула кабинет мужчины.

Глава 8

– Да не спеши ты так! Глотаешь прям целиком! Он пока распоряжения отдает управляющему, потом уже поедете, – утром следующего дня недовольно проговорила мать Радана, наблюдая за тем, как я пытаюсь наспех проглотить свой завтрак.

– Я обещала собраться побыстрее, – улыбнулась я, отпивая из чашки какао и вытирая салфеткой губы.

– Мужчину нужно заставлять ждать. Ты же леди, – повела бровью седовласая красавица, иначе я и не могла назвать ее, поскольку, несмотря на возраст, мать Радана была действительно красивой женщиной.

– Ну, при других условиях я бы с вами согласилась, а в моем случае хвала высшим силам, что он вообще согласился меня отвезти туда, куда я прошу, а не швырнул в темницу после вчерашнего разговора с королем. Так что какое там «заставлять ждать»! – горько усмехнулась я. – Вы говорили с ним об Идрис? – быстро сменила я тему, поскольку не хотелось говорить о себе, зная, что женщина переживает о дочери.

– Зачем? – удивленно приподняла брови женщина.

– Ну как же…, – начала было говорить я и замолчала, не понимая, то ли она не помнила нашего разговора, то ли еще по какой причине делала вид, что все в порядке.

– Моя девочка умерла, зачем тревожить ее дух? – беспечно проговорила женщина, наливая себе в чашку чай из фарфорового чайника голубого цвета.

– Но вы же вчера мне сказали….

Я начала было говорить, но в этот момент со стороны двери послышалось строгое:

– Амаль. У меня совсем мало времени.

Прикусив язык, я встала и виновато посмотрела на Радана, недовольно сведенные брови которого давали понять, что я говорю лишнее.

– Хорошего вам дня, – неуверенно улыбнувшись проговорила я и под каким-то отрешенным взглядом матери Радана вышла из столовой.

Под размеренный цокот копыт лошадей и легкое потряхивание экипажа я задумчиво наблюдала за мелькающими за окном картинами города. Едва уловимый туман окутывал улицы и дома, моросил легкий дождь и это нерадостное состояние окружающего мира навевало на меня непреодолимую тревогу. Какой-то червячок предчувствия, не иначе, подтачивал меня изнутри. Я не понимала, было ли это навеяно состоянием Радана, который сидел напротив меня натянутый как струна, или же реплика его матери вновь окунула меня в чувство вины. Как бы там ни было, ехала я на кладбище к склепу Эфириаль в ужасно удрученном состоянии.

– Не бери во внимание слова моей матери, – наконец проговорил Радан, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. – Просто кивай в ответ и улыбайся, если видишь, что она говорит нечто, что идет вразрез с тем, что она рассказывала тебе накануне.

Помолчав, я проговорила:

– Она была уверена, что Идрис жива. Вчера. А сегодня уже говорит мне, чтобы я не тревожила ее дух. Когда в ней говорит настоящая она? Вчера она была более похожа на личность, пребывающую в своем уме. Как по мне, так она сегодня странная. В эйфории какой-то непонятной.

– Она слишком тяжело перенесла события последних двух лет. Разум возвращается к ней иногда, но ненадолго. Вчера, возможно, ты видела ее в лучшем своем состоянии.

– Но если так, – нахмурилась я. – Тогда может Идрис действительно жива? Она как мать чувствует это, вы же знаете. И если это правда, то ваше предчувствие о гибели сестры было ложным. Такое ведь могло быть? Вы же просто чувствуете смерть кого-то из линии крови тех, кто вам ближе всего. Что если это была не Идрис?

– Нет, Амаль, – покачал головой Радан. – Дело не только в чутье представителей линии крови.

Он расстегнул манжет рукава и приподнял его край, показав две отметины в виде параллельных линий, одна из которых была практически едва заметна.