Сказки темного леса

Когда все было готово, объявили большой, праздничный Круг Игр. Он был посвящен официальному присоединению к нашему коллективу Дональда Маклауда и его жены — отвергших ради жизни иной трезвость, воздержание от наркотиков и службу у Морадана. На их примере я убедился, что даже попы иногда говорят правду — дескать, водку и наркотики изобрел Сатана. Минуло не так уж много времени, и из воина Христова Маклауд превратился в такого лютого нехристя, что даже опытные безбожники удивлялись.

Из посвященного этому событию Круга Игр моё сердце до сих пор ласкает вот какой случай. Под сопливое, протяжное пение менестреля в круг света вытолкнули обоих беглых предателей — Ссана и Обоссана. Плач по Боромиру лился над поляной, тревожные ноты взлетали вверх — но бывшие проводники его совершенно не слушали.

Через Рохан, по болотам и полям —
Где растет трава, как серебро.
Мчится ветер, приносящий лишь печаль,
Мчится ветер, отвергающий добро.

Не слушали потому, что были заняты — должны были по очереди бить друг другу крепких “лосей”[139]. Но они с самого начала принялись филонить — бить вполсилы, уворачиваться и юлить. Тогда Фери встал и вышел в круг света.

— Встань в позицию, — сурово велел он Обоссану, только что намеренно задержавшему свой удар. — Я покажу тебе, как надо бить! Несколько нервничая, Обоссан прижал руки ко лбу, уперся ногами и зажмурился изо всех сил.

— Так, — пробормотал Фери. Несколько осоловев от выпитого и съеденного, он был не в силах должным образом сосредоточиться. — Сейчас…

Фери размахнулся, шагнул вперед и со всей силы залепил Обоссану кулаком. Видно было, что хоть Фери и целился по ладоням, но попал значительно ниже, в переносицу. Удар был хороший, Обоссана этим ударом враз опрокинуло с копыт.

— Ура! — закричали мы. — Фери, еще! Еще!

На основании этого Маклауд впоследствии разработал собственный оригинальный прием —“ложный удар в душу”. Выполняется этот прием так.

— Выдержишь удар в душу? — спрашивают человека строго определенного типа, обычно лжевоеннослужащего, которых на ролевых играх полным-полно.

Такие люди не в курсе, что настоящие военнослужащие уже получили “в душу” у себя в части и лупцевать себя снова не дадут. Так что если кто-нибудь соглашается попробовать, то ему делают следующее предложение:

— С закрытыми глазами! Ну что, ссышь? — а если он все еще сомневается, то добавляют. — Сначала я бью, а потом ты!

— Давай, — отвечает человек, а потом закрывает глаза и встает, приготовившись выдержать жестокий удар в область грудины. Именно там, по мнению наших военных, у человека располагается его душа. Тут-то ему и бьют изо всей силы в шнопак, навсегда отучая от совершения подобных глупостей.

Пока мы развлекались подобным образом, утро вступило в свои права, а на рассветное небо выкатилось юное солнце. Его свет менял все, к чему прикасался — с лесного чертога исчез полог темноты, расцвели в улыбках сумрачные лица, зловещая тишина сменилась звонкими трелями проснувшихся птиц. Выйдя на мост, я уселся на самый краешек, пристально наблюдая, как проносятся прямо у моих ног призрачные, невесомые речные струи. Звук бегущей воды зачаровывал, постепенно унося с собою все переживания минувшей ночи — оставляя нетронутыми только легкую усталость да спокойную радость содеянного. Мне стало так хорошо, что я надолго запомнил это утро — тихое пение струй и первые лучи солнца, косо падающие на деревянный настил.

В погоне за Оукеншильдом (часть 1) Богородичные ниндзя

“Подонок — как урановая руда. Если не знаешь, как выглядит — ни за что не отличишь”.

Курсы Молодого Подонка

— Алло, Джонни? — голос Панаева ворвался из трубки прямо ко мне в голову, разбудив мысли и стряхнув оцепенение недавнего сна. — Есть сигнал — богородичные ниндзя засветились в районе Каннельярви!

— А? — мое сознание не сразу справилось с предложенной формулировкой. — Кто?

— Торин Оукеншильд, — терпеливо продолжил Тень. — Он устраивает в Каннельярви Толкиеновский Фестиваль. Досадно будет, если мы на этом мероприятии не побываем.

— Оукеншильд! — услыхав это имя, я враз проснулся и мгновенно скатился с кровати. Мозг еще не полностью ухватил окружающую действительность, но руки уже так и летали — напяливали штаны, прикуривали сигарету и шарили за кроватью в поисках недопитой с вечера бутылки “Милона”. Господь мой злой, думал я, наконец-то ты отвернул своё лицо от меня и повернул его к Оукеншильду! Как же долго мы этого ждали!