Сказки темного леса

— Что у вас с рукой? — спросил он, подцепляя пинцетом торчащие из стянутой в комок кожи концы некогда зеленых ниток. — ЧТО ЭТО ЗА ХУЙНЯ?

— Это мне друзья руку зашивали, — спокойно ответил Кузьмич. — А ниток другого цвета у них не нашлось.

— Не нашлось ниток, говорите? — спросил врач, удивленно качая головой. — А вы уверены, что эти люди ваши друзья?

Как-то по зиме мне позвонил один знакомый и заявил, что у него дома сидит какой-то москвич, вроде бы знакомый Дурмана. Этот тип только что дезертировал с военной службы, а из одежды у него есть только тапочки, футболка и спортивные штаны. Так вот, поинтересовался знакомый — не хочу ли я принять участие в судьбе этого человека?

— Ясное дело, хочу! — ответил я. — Мы его у тебя забираем!

Через пару часов Крыса Московский[194] уже сидел дома у Кримсона и пил чай. Это оказался человек среднего роста, плотной комплекции, с непримечательным круглым лицом. Он был обрит практически налысо и немало избит, что объяснил конфликтом с бывшими сослуживцами. Крыса рассказал нам печальную историю о том, как тяжело ему приходилось в части и как он бежал, отчаявшись выжить среди нескольких сотен озлобленных на весь мир дагестанцев. Так как он сказался едва ли не братом Дурману, то мы вмиг раздобыли для него одежду, обувь и устроили к Крейзи на постой. Отправлять его в Москву “на собаках” мы побоялись, так как дезертира наверняка объявили в розыск. Поэтому Крыса завис у нас и за неделю неплохо прижился.

В воскресенье мы взяли его с собой в Удельный Парк, где собиралась охочая до драки палками ролевая общественность. Среди собравшихся оказался мой одноклассник Лан, давно отколовшийся от нашего коллектива и взявший моду тусоваться с какими-то совсем уже непонятными ролевиками. Завидев это сборище, Крыса решил немедленно до них доебаться.

— Эй, вы! — начал он. — Кто из вас будет со мной драться? Есть среди вас мужики? В качестве комментария к своим словам Крыса сжимал в кулаке метровый обрезок выданной ему братьями железной трубы.

— Ну? — снова заорал Крыса. — Вы что, гондоны — не слышали, что я сказал? Признаю, что тогда мы не уследили за ситуацией. Думали, что трезвомыслящий человек в незнакомом городе будет вести себя несколько сдержанней, и, прежде чем доебываться до людей, по крайней мере наведет о них справки. Но Крыса рассудил обо всем по своему.

— Что ты сказал? — услышал я голос Лана. — Кто гондон? Ну-ка, иди сюда!

Мы расположились неподалеку с водкой и бутербродами — но только и успели, что обернуться на голос. Самоуверенный Крыса бросился вперед, свирепо размахивая трубой, но Лан в считанные секунды оборвал это порыв. Сам Лан был вооружен обрезком трамвайного поручня длинной едва ли в полметра, но неравенство оружия нисколько его не смутило.

Бах, бах! Куски железа сшиблись с оглушительным грохотом и звоном, мелькнули смазанные сумасшедшим движением руки — и Крыса выронил трубу и стал заваливаться на бок, со стоном прижимая руки к лицу. Между пальцами у него хлестала кровь, что неудивительно — обрезком поручня Лан насквозь пробил ему щеку. Получилась дыра, в которую можно было при желании просунуть три, а то и четыре пальца.

Пришлось тащить раненого Крысу домой к Кузьмичу, где я заделал ему щеку, наложив пластырем несколько кривых, уродливых швов. Получилось не очень, так что когда Крыса курил — сигаретный дым тонкими струйками выходил сквозь рану наружу, порождая отвратительные кровавые пузыри. В память об этом случае на лице у Крысы остался неизгладимый след, и поделом — “Бог шельму метит”. Говорю же я так вот почему.

Через пару дней после этого случая мне позвонил Крейзи и сообщил, что у его матери пропало золото — обручальное кольцо, серьги и несколько цепочек. Произошло все это буквально вчера — в тот самый день, когда Крыса Московский окончательно распрощался с Крейзи и переехал от него к Кузьмичу. Дальше события покатились, словно снежный ком.

Сначала к Кузьмичу домой ворвались работники военкомата, которые схватили Андрюху и уволокли его на городской сборный пункт, а оттуда — во Мгу, служить в железнодорожных войсках. Ночевавшего там же Крысу “вербовщики” не тронули, и наш гость не преминул воспользоваться удобным моментом.

Сославшись — дескать Андрюхе в части всяко понадобятся деньги, Крыса развел маму Барина на некоторую сумму и скрылся в неизвестном направлении. Узнали мы это, ясное дело, уже несколько позже, от матери Кузьмича.

Тут нам все стало более-менее ясно, непонятно было только одно — где искать эту мерзкую гниду. Мы полагали, что Крыса сгинул бесследно — но нет. С утра в среду “московский гость” позвонил Кримсону, и между ними состоялся вот какой диалог:

— Уезжаю я, — заявил Крыса, — домой, в Москву. Но раз уж вы мне так помогли, я хочу и для вас сделать что-нибудь хорошее! У меня есть связи по Москве, так что я могу пробить вам задешево партию компьютеров. Предоплата там…