Сказки темного леса

Барин сообщил ему, что команда из семи человек собирается заявиться хаморами, и что он хотел бы встретиться и сдать приготовленные для этого взносы. Кантор заявку принял и назначил Барину встречу, на которую почему-то не пришел. Может, опоздал, а может — выяснил, что в составе “хаморов” едет Барин из числа страшных всему ролевому миру “Грибных”. Рыбка сорвалась, так что пришлось Барину задействовать нечто, напоминающее фокусы “социальной инженерии”[244]. Позвонив Филу, Барин узнал, что после срыва “стрелки” команду хаморов велели переадресовать Ленскому, и попросил у Фила его московский телефон. Вот только звонить Ленскому Барин не стал. Вместо этого он выждал пятнадцать минут, перезвонил Филу и радостным голосом сообщил, что Ленский заявку принял, но поскольку разговор шел по межгороду, объяснять дорогу до полигона не стал.

— Велел у тебя узнать, — объявил Барин, — да еще здорово удивлялся, что с нашей заявкой возникли какие-то проблемы! Он же меня еще с 95-го знает, с первого Кринна! Сказал, что на слухи про нас ему похуй, и что рад будет видеть меня на Видессе! Так что рассказывай, как нам дотуда добраться! Погоди только, я ручку с бумагой возьму…

— Ну, коли так… — вздохнул Фил и стал ждать, пока Барин нашарит какой-нибудь листок. — Пиши. От Москвы едете на электричке в направлении Чехова, там садитесь на автобус до Новоселок…

— От Москвы в направлении Чехова… — повторял за ним Кузьмич, спешно водя по бумаге огрызком карандаша. А когда закончил писать, произнес:

— Ага, Фил, огромное тебе спасибо! Ну все, бывай, до встречи на игре! После этого Кузьмич аккуратно опустил трубку на рычаги и повернулся к нам:

— Готово! Игра начинается шестого числа, в четверг. Думаю, что на полигоне будет лучше оказаться вечером пятого, в среду. Отдохнем с дороги, выспимся и со свежими силами примемся за игру. Я предлагаю стартовать в ночь с четвертого на пятое, вы как? Если все согласны, вот еще вопрос: кто едет и что мы с собой возьмем?

— Как это “кто”? — удивился Боря. — Ты да я, Сокол, Джонни, Влад, Фери и Эйв. Плюс твоя Ирка и Машка, которая “наша красивая”. Итого девять человек! А насчет того, что с собой взять…

— Имеет смысл, — перебил его Сокол, — брать коньячный спирт в пятилитровых канистрах. Возьмем две, этого должно хватить на первое время…

— Надо взять хотя бы одну канистру обычного, — возразил Барин. — Коньячный спирт быстро приедается, да и “буренку”[245] из него не сделать.

— Решено! — резюмировал Эйв. — Берем две канистры коньячного и одну простого. Три канистры будет в самый раз!

Днем во вторник мы двинулись в путь: Фери и я. Мы выехали раньше остальных, так как вздумали добираться до Москвы электричками. Прочие же наши товарищи взяли билеты на поезд, который стартует из Питера за два часа до полуночи. Ранним утром этот поезд должен быть уже в Москве, где Кузьмич договорился встретиться с Иркой и Машкой. (Те как раз возвращались из Крыма, поэтому должны были прибыть в стольный град немного с другой стороны). Заночевали мы в Твери, рассчитывая встретить там московский поезд, на котором должны были ехать наши товарищи. Но тут нашему делу вышла неожиданная помеха: проводник нужного нам вагона встал в дверях, что называется, “намертво”.

— А, так это ваши друзья? — заорал он, едва разобрав суть нашей просьбы. — Да они только что улеглись! И будить их я не позволю, сколько не просите! Давайте, валите отсюда, а то я милицию вызову!

С этими словами проводник захлопнул дверь, так что мы вынуждены были двинуться вдоль вагона, старательно заглядывая во все окна подряд. Да вот беда: по ночному времени все они оказались плотно занавешены. И пока мы метались по перрону, разыскивая нужное окно — поезд тронулся с места и укатил в ночь, пронзительно гудя и ритмично громыхая вагонами.

— Что-то тут не то, — задумчиво пробормотал Фери. — Проводник неспроста так разошелся. Видать, наши там начудили!

— Доберемся на место и все узнаем, — махнул рукой я. — А пока черт с ним, пошли лучше спать…

— Пошли, — кивнул Фери. — До утренней электрички еще полтора часа.

Когда мы прибыли в столицу и добрались на метро до станции “Парк Культуры”, где находится офис московского клуба “Варяг”[246], остальные наши товарищи были уже там. Они расположились на детской площадке перед входом в клуб и пили водку с нашими тамошними друзьями: Яковлевым, Боцманом, Тролленышем и Анархистом. Сиденьем им служила вкопанная в землю решетчатая полусфера, а закуской — привезенный девчонками с юга исполинский арбуз.

— Что вы устроили в поезде? — поинтересовались мы. — Проводник словно взбесился, едва мы про вас напомнили — тут же принялся орать! Как вам это удалось?

— Да это все Крейзина кислота, — махнул рукою Кузьмич. — Опять он ее повсюду напихал… Оказалось, что в дорогу наших товарищей собирал Крейзи. Который, помимо прочего, всучил им якобы “освященную в буддийском храме” бутылку вина, на деле крепко начиненную кислотой. Эйв с Соколом вина пить не стали, в результате чего вся кислота досталась Боре с Кузьмичом. Что не преминуло на них сказаться.