Сказки Центробанка

Директриса Центробанка (в зависимости от обстоятельств — фея, ведьма, волшебница, колдунья, ангел, чудовище и т. п.) уже который раз неторопливо обходила свой кабинет. Она рассеянно скользила взглядом по книжным полкам, стеллажам, заставленным подарками, грамотами и благодарностями, статуэтками и фотографиями.

До окончания рабочего дня оставалось два часа, но она и прежде никогда не уходила раньше десяти. Всегда находились срочные и неотложные дела, экстренные совещания, важные встречи с важными персонами (по крайней мере, сами они себя таковыми считали). А сегодня был особый, уникальный случай. Истекало время ее пребывания в должности, завершалась почти сорокалетняя карьера.

Собственно говоря, прощание с кабинетом было лишь оболочкой. Истекало время не просто пребывания в должности. Сама должность прекращала свое существование. Капитан последним покидал корабль, который не тонул и не подлежал утилизации, а просто переходил в другое состояние.

Директриса опустилась в рабочее кресло. Сколько лет провела она в этой родной скорлупке, а может быть и колыбельке. Кресло придавало уверенность, возвращало спокойствие, в нем можно было не только трудиться, но и отдохнуть, а иногда и позволить себе расслабиться на несколько минут.

Ее взгляд задержался на мраморном бюсте Аристотеля, который украшал рабочий стол. Белые глазницы придавали его лицу выражение официальной отрешенности от суетливой жизни. Древние греки всем скульптурам обязательно глаза прорисовывали красками. Но краска не выдерживала испытание временем, и дошедшие до наших дней гераклы, венеры и зевсы выглядели как больные с застарелой глаукомой.

Поддавшись внезапному импульсу, она взяла фломастеры и нарисовала глаза древнему философу. Ей почудилось, что теперь в лице Аристотеля появилась нотка торжества.

— Да, теперь ты можешь радоваться. Экономика одержала триумфальную победу над хремастикой. Теперь и я смогу открыто тебя поддержать. Десятки лет пребывания в облике хремастика завершены. Мне не надо больше быть своим среди чужих, и чужим среди своих.

Директриса с легкой грустью вспоминала эпизоды борьбы с сотнями безбашенных хремастиков, которые возглавляли банки, фонды, страховые общества, занимали высокие руководящие посты в государственных органах. Какие бешеные атаки с их стороны приходилось отражать, когда они, игнорируя риски и обезумев от жажды наживы, требовали от нее ослабить или вообще убрать контроль за их деятельностью. Как они не стеснялись публично заявлять, что Центробанк отстает в своем видении ситуации от мировых трендов, что уровень подготовки его сотрудников соответствует прошлому веку, потому что продолжает по-советски жестко планировать свою деятельность. И как, опять же не стесняясь, приходили, поджав хвосты, за помощью, чтобы спасти хоть что-нибудь, что осталось в результате их «современной» активности. Где они сейчас? Ушли в небытие. Мало кто принял возникшую реальность и сумел перестроить, перенацелить свои устремления и остаться на плаву.

Директриса спустилась в холл. Денежный Мешок скромно стоял в углу, хотя в центре зала его ожидал солидный постамент с надписью:

Золотой Телец — кумир и проклятье сотен миллионов.

Бывало, приносил он радость людям, но счастье — никогда.

Его любили многие, но он любил единственно себя!

— Вот так! Музей еще не открыт, а вандалы-шутники уже внесли свою лепту в его оформление, — подумала Директриса, потому что кто-то дорисовал мелом стрелку от «Золотого Тельца» к надписи: «в домашнем халате». — Хотя можно и согласиться, что серый мешок никак не ассоциируется с золотом.

Музею Золотого Тельца великодушно пожертвовали громадное здание Центробанка. В его многочисленных помещениях расположились экспозиции по истории возникновения денег, их влиянию на развитие науки и культуры, отображению в литературе и живописи, вознесению и краху империй и людей, пытавшихся завладеть богатствами всей Земли. Одни нумизматические коллекции заняли целое крыло. Отдельный зал посвящен поискам и находкам кладов. Под пантеон стилизован зал для мыслителей, финансистов, экономистов, хремастиков, посвятивших свои жизни изучению денег, их свойств, воздействию на людей и общество.

— Вот и мой кабинет с завтрашнего дня тоже превратится в музейный экспонат, а в кресле будет сидеть моя голографическая копия.

Может быть стоило принять предложение возглавить этот музей? Вошла бы в историю не только как последний директор Центробанка, но и как первый руководитель музея. Нет, это была бы экскурсия по собственному склепу. Да еще пришлось бы вносить коррективы в экспозицию силовых структур, которой они так гордятся, где описаны преступления от знаменитых гангстеров-медвежатников до талантливых беловоротничковых мошенников. Ведь самые гениальные так и не были разоблачены. Я и сама, наверное, всех не знаю.

Она вплотную подошла к Денежному Мешку и провела по нему рукой.