Сказки, у которых три конца

— Тем лучше. Собаки, которые лают, только помогают ворам удирать. А тебя они не услышат, подойдут поближе, тут ты их схватишь, укусишь как следует, и они получат по заслугам.

— Согласна! — ответила собачка.

Так и случилось, что собачка, которая не умела лаять, нашла наконец себе занятие, цепь и миску с костями — раз и навсегда, на всю жизнь.

Третий конец

ежала, бежала собачка…

И вдруг остановилась.

Какой странный голос она услышала.

— Гав-гав! — громко произнёс кто-то. — Гав-гав!

— Что-то очень родное и знакомое, — подумала собачка. — Хотя никак не могу понять, что это за животное говорит.

— Гав-гав!

— Жираф, может быть? Нет, наверное, крокодил. Это очень злое животное — крокодил… Надо быть осторожнее.

Прячась за кустами, собачка двинулась туда, откуда доносилось это «гав-гав!», от которого, бог знает почему, так сильно забилось её сердце.

— Гав-гав!

— Вот так раз — собака!

Да, да! Причём это оказалась собака того самого охотника, который недавно стрелял, услышав кукование.

— Привет, собака!

— Привет, собака!

— Что это за звуки ты издаёшь?

— Звуки? Да будет тебе известно, что это не просто звуки, а собачий лай.

— Лай? Ты умеешь лаять?

— А что ж тут такого? Не стану же я трубить, как слон, или рычать, как лев!

— Тогда научи меня!

— А ты разве не умеешь лаять?

— Нет…

— Слушай внимательно! Это делается так: гав, гав!..

— Гав, гав! — сразу же легко повторила собачка.

И подумала про себя, радостная и счастливая: «Наконец-то я нашла хорошего учителя!»

ДОМ В ПУСТЫНЕ

ил-был один очень богатый синьор.

Богаче самого богатого американского миллиардера.

Одним словом, богатый-пребогатый!

Свои деньги он хранил на огромных складах, которые до самого потолка заполняли золотые, серебряные и никелевые монеты.

Тут лежали итальянские лиры, швейцарские франки, английские фунты стерлингов, американские доллары, русские рубли, польские злотые, югославские динары — центнеры, тонны монет всех стран

мира и всех континентов.

Бумажных денег у этого богача тоже имелось несметное количество — тысячи туго набитых, запечатанных сургучными печатями мешков.

Звали этого синьора Монетти.

И вот однажды захотел он построить себе дом.

— Построю его в пустыне, — решил он, — подальше от людей. — Но тут же сообразил: — Однако в пустыне нет камня для строительства, нет кирпичей, извести, досок, мрамора… Ничего нет — один песок…

— Неважно! — возразил синьор Монетти сам себе. — Построю дом из своих денег. Использую вместо камней, кирпичей, досок и мрамора монеты.

Он позвал архитектора и велел ему сделать план дома.

— Пусть в нём будет триста шестьдесят пять комнат, — приказал синьор Монетти, — по одной на каждый день года. И двенадцать этажей — по одному на каждый месяц года. И пятьдесят две лестницы — по одной на каждую неделю года. И всё это пусть будет сделано из монет, понятно?

— А гвозди?.. Без них не обойтись… Придётся привезти.

— Ни в коем случае! Нужны гвозди? Берите золотые монеты и отливайте из них золотые гвозди.

— А для крыши нужна черепица…

— Никакой черепицы! Возьмите серебряные монеты, и получится очень хорошая крыша.

И архитектор сделал план.

Чтобы привезти в пустыню все монеты, необходимые для строительства дома, понадобилось три тысячи пятьсот большегрузных фургонов.

А чтобы разместить строительных рабочих, пришлось поставить четыреста палаток.

И работа закипела.

Сначала вырыли котлован под фундамент, но не стали забивать в него железобетонные сваи и укладывать плиты, а заполнили монетами.

Один за другим подъезжали доверху гружённые деньгами самосвалы и ссыпали свой драгоценный груз в котлован.

Затем стали класть стены: монету за монетой — одну на другую.

Монета — чуть-чуть раствора — другая монета…

Первый этаж весь выложили из итальянских монет по 500 лир.

Второй этаж — целиком из долларов…

Двери тоже сделали из монет — старательно склеивали их друг с другом.

Потом взялись за окна, но стекло не понадобилось.

Его заменили бумажными деньгами — австрийские шиллинги сложили с немецкими марками и изнутри, со стороны комнаты, закрыли, как занавеской, турецкими и шведскими банкнотами.

Крышу, трубы и камины тоже выложили из металлических денег.

Мебель, ванны, водопроводные краны, ковры, ступеньки лестниц, решётки в окнах подвалов, туалеты — всё отлили из денег.

Монеты, монеты, повсюду монеты, одни монеты…

А вечером синьор Монетти непременно обыскивал рабочих, уходивших со стройки: вдруг кто-нибудь из них унёс в кармане или в ботинке несколько сольдо?!

Он даже язык заставлял их показывать, потому что при желании можно ведь и во рту спрятать рупию, пиастр или песету.

Когда закончили строительство, остались ещё целые горы металлических денег.

Синьор Монетти велел ссыпать их в подвалы, сложить на чердаке и заполнить ими почти все комнаты, оставив между грудами монет только узкий проход, чтобы пробраться к ним и пересчитать, если понадобится.

А затем все ушли — архитектор, прораб, рабочие, водители фургонов.

И синьор Монетти остался один в своём огромном доме, стоящем среди пустыни, — в этой денежной «высотке».