Сказки Вильгельма Гауфа

Вынув свисток, он осмотрел его со всех сторон, приложил ко рту, дунул — но свисток не свистел. Как ни старался, как ни надувался Саид — свисток упорно молчал. В досаде на такой бесполезный подарок, заткнул он его снова за пояс, но мысль о добром духе не покидала его. Он часто слыхал рассказы о волшебниках и волшебницах, но все это было в старину, доселе он не встречал человека, который бы сам бывал в сношении с духами, и вдруг у него в руках был подарок от какого-то доброго духа. Невольно Саид все снова и снова возвращался к этой мысли, она занимала его, не давала ему покою, и он весь день провел как во сне, не принимая участия ни в разговорах, ни в песнях своих спутников.

Саид был красив собою; его смелый, отважный взор и выразительные черты лица придавали ему благородный и положительный вид, редкий в его годы. В полном военном наряде, легко и свободно сидел он на лошади. Невольно всякий засматривался на него и любовался им.

Один из спутников, уже пожилой человек, завел с ним разговор. Саид говорил со стариком разумно и почтительно и все более и более нравился ему. Но как Саид был постоянно занят одною мыслию, то вскоре разговор перешел на добрых и злых духов. Саид спросил старика, верит ли он в них, и в самом ли деле они в постоянном сношении с людьми.

Старик задумчиво погладил бороду. «Предания говорят, что они в старину бывали, но я утверждать не могу, и сам их никогда не видал». И старик стал рассказывать самые удивительные случаи, о которых слыхал. У Саида голова шла кругом, он слушал и не мог наслушаться. Перебирал в голове все, что сказал ему отец, и объяснил себе, что гроза, непогода, запах роз и гиацинтов, при которых появлялся к его матери добрый дух, — все это хорошие предзнаменования, что он родился под покровом наилучшей и доброй волшебницы, что свисток дан ему для того, чтобы в горький час жизни призвать на помощь свою сильную покровительницу. Всю ночь ему грезились волшебные замки, добрые духи, и ему казалось, что он сам живет в волшебном царстве.

Но не долго продолжались его мечты: на другой же день ему пришлось столкнуться с горькою действительностию. Караван шел целый день, Саид не покидал своею товарища, как вдруг вдали показалось что-то темное; иные говорили, что это тучи, другие что это песчаные холмы, некоторые уверяли, что это встречный караван; но старик, опытный в дорогах, тотчас же закричал: «Разбойники! Готовьтесь к нападению!» Мужчины схватились за оружие, женщин и товар сбили в кучу и караван остановился, в ожидании нападения. Медленно подвигалось темное пятно, издали похожее на стаю перелетных птиц, но чем ближе оно подходило, тем быстрее шло и едва люди и копья стали виднеться — как с быстротою молнии шайка разбойников налетела на караван.

При всей храбрости своей, путники не могли одолеть разбойников: их было более четырех сот человек. В общей рукопашной свалке, Саиду вдруг вспомнился его волшебной свисток, он хватился за него, дунул — и в отчаянии опустил руки: свисток не свистел. В бешенстве Саид прицелился в самого видного богато одетого разбойника. Тот зашатался и упал с лошади.

— Аллах! Аллах! Что ты наделал, мальчишка, — обратился старик к Саиду, — теперь все мы пропали.

И в самом деле с той минуты разбойники с яростью и ожесточением бросились добивать всех оставшихся. Саид был разом окружен пятью, шестью человеками; он ловко отбивался копьем своим; вдруг почувствовал закинутую на шею петлю, из которой вырваться уже не мог.

Караван был взят. Разбойники разных племен стали делить добычу и погнали часть на юг, другую на восток. Возле Саида ехало четыре вооруженные всадника, смотревшие на него с особою злобою; они ругались дорогою, не давая ему, ни малейшей свободы; он не смел даже оглядываться на остальную часть разбитого каравана. Однако же Саиду удалось увидать между прочими пленными и старика спутника своего, которого уже считал убитым. Теперь Саид понял, что он убил вероятно атамана всей шайки, и страшно ему было думать об ожидающей его судьбе.

Через несколько времени они приблизились к палаткам. Целая толпа баб и детей выбежала им на встречу. Переговорив несколько слов между собою, разбойники указали на Саида, тогда поднялся общий вой и плач, на него сыпались брань и ругательства. Саида теснили, все на него лезли, замахиваясь кулаками и палками; кричали притом: «Убит его! Убить! Пусть дикие шакалы съедят его мясо! Он убийца Альмансора, храбрейшего из храбрых вождей!» Вооруженные разбойники едва могли отстоять своего пленника и спасти его от разъяренной толпы. «Пошли вы прочь, недоросли! — кричали они, — он должен пасть, но не от бабьих рук, а от меча смелого воина!»

Тогда связали пленников попарно и повели в палатки, Саида же, связанного по рукам и по ногам, повели особо в большую палатку, где по средине сидел человек, богато одетый, по-видимому сам атаман. Провожатые Саида шли грустно опустя головы.

— Я слышу бабий вой, — начал он, — и по лицам вашим вижу, что Альмансора нет более в живых.