Сказки врут!

Машина давно уже выехала за город: направление показывал Сокол, сверяясь с картой на экране телефона. Ещё несколько километров, а потом — на грунтовку, и притормозила на окраине кукурузного поля.

— Заберёте нас ровно в шесть, здесь же, — сказал колдун водителю, расплачиваясь.

Тот поглядел на купюру, на колдуна, явно не ждущего сдачи, и радостно кивнул. Показалось, что хватило бы и меньшего, чтобы таксист на неделю сдался в добровольное рабство вместе с авто. А ещё подумалось, что полёты на грифоне — не такая уж хорошая идея: тёмный отзвонился Натали, но причин задержки не уточнял, и Серёжка, наверное, будет волноваться…

— Что он подумает?

— Что мы решили наворовать кукурузы на колхозном поле, — Сокол отнёс мой вопрос на счёт таксиста.

За городом, где не было фонарей и жёлтых окошек многоэтажек, соперничающих со светом звёзд, сбросившее вуаль заводского дыма небо казалось выше и ярче. Если долго стоять и смотреть вверх, голова может закружиться от этой высоты и чистого сияния далёких светил, а лишние мысли утонут в свежем запахе трав. Стоило приехать сюда даже только для того, чтобы вырваться с раскалённых улиц… Подышать немножко, и назад!

— Ложный вызов влетит мне в копеечку, так что и не думай! — предупредил мои намерения Сокол. — Шагай веселей.

Грифон уже ждал. Приземлился посреди поля, безжалостно вытоптав всё вокруг: мощное стальное тело, хищный клюв, гордо растопыренные крылья. На округлом боку монстра чернели выбитые трафаретом буквы: «G. R. I. FON».

— Это… самолёт? — выдохнула я разочарованно и вместе с тем восхищённо.

Колдун обернулся и пожал плечами:

— Для кофемолки вроде бы великовато.

Я представила, какие при таком раскладе будут феи: модельной внешности девицы, в строгих пиджачках, коротких узких юбочках и на высоченных шпильках, бегло отстукивающие наманикюренными пальчиками по сенсорным дисплеям новомодных планшетов, листая прайсы предлагаемых чудес. И чем они лучше резвящихся в сточных водах русалок?

Но сказать ничего не успела: с тихим жужжанием отъехала вверх панель на борту самолёта, и в светящемся проёме показался какой‑то человек.

— Явылыся, не забарылыся! — прокричал он радостно.

Признаюсь, «англицкая» речь из его уст смутила бы меня меньше, чем этот весёлый украинский говорок.

— Ну шо, Соколыку, политаймо?

— Полетаем, Василь Василич, — с готовностью отозвался «Соколик».

Пилот спрыгнул на землю. Коренастый мужичок лет пятидесяти в коричневом лётном комбинезоне и кожаном шлеме со сдвинутыми на лоб окулярами — подобные костюмы я видела только в кинофильмах прошлого столетия, и рядом с суперсовременной техникой такая экипировка выглядела несколько неуместно.

— А цэ хто з тобою? — мужчина оценивающе пригляделся ко мне, а под пушистыми усами расплылась добродушная улыбка.

— Это — Ася, она местная.

— Бачу. Тики в нас таки видьмы гарни! Та й взагали. Люблю украинську прыроду, — потянулся он, — гарячий борщ, холодну воду и повну пазуху цыцьок…

— Василь Василич!

— А я что? Я — ничего, — захлопал глазами дядька, переходя на чистейший русский. — Летим‑то куда?

— В заповедник. В третий. Барышня чудес изволит.

Если честно, барышня уже ничего не изволила, но всерьёз опасалась взбучки за «ложный вызов». Да и где‑то там, в глубине души, под страхом и сомнениями, точил зубки червячок любопытства. К тому же, когда ещё дождусь, чтобы мне персональный самолёт подогнали?

— А может, в шестой? — предложил пилот. — Ближе, и выйдет дешевле. А там тоже чудеса, и леший бродит. Русалка на ветвях, избушка на курьих ножках. Бутылку местной медовой с перцем прихвати, так кот учёный тебе столько сказок порасскажет!

— Да нет, просили фей и единорогов.

Я смущённо опустила глаза.

— К единорогам сейчас не сезон, — авторитетно заметил Василь Васильевич. — Кобылы жерёбые, кусаются сволочи! А к феям примчу. Расплачиваться как будешь? Наличкой или?..

— Или, — Сокол достал из бумажника пластиковую карту.

К моему удивлению в кабине «Грифона» нашёлся портативный платёжный терминал. Колдун чиркнул кредиткой по магнитной ленте, пилот ввёл сумму, и терминал, помигав дисплеем, выплюнул длинную полоску бумаги.

— Ну, что, в добрый путь? Экипаж желает вам приятного полёта.

Отделённый от кабины перегородкой салон был уютным и светлым, но очень тесным: всего два кресла, разделённые узким проходом, да и заходить пришлось, согнувшись. Иллюминаторов не наблюдалось, стены были обшиты бархатной бежевой тканью в тон чехлам на сидениях, а пол устлан мягким ковром, таким же светлым, и мне неловко было ступать по нему в грязных после прогулки по полю кроссовках. Но, странное дело, следов от обуви на пушистом ворсе не оставалось.

Умостившись в кресле, я с наслаждением потянулась, забывая все страхи. Реальность вновь сделалась похожей на сон, а во сне я редко задаюсь вопросом, что же случится дальше.

— Перелёт займёт пару часов, можно вздремнуть, — предложил Сокол.

— Может, расскажешь, куда мы направляемся?

— Не хочу портить сюрприз.

— Тогда расскажи что‑нибудь ещё. Об этом самолёте, например.