Сказки З. Топелиуса, профессора Александровского университета в Гельсингфорсе

— Я со вчерашнего дня ничего не ела, — проговорила она потом.

— На, возьми мою денежку и купи себе покушать, — сказал Густав. — Мы перед вечером ели хлеб с маслом, да кроме того у сестры моей есть еще деньги.

— Мои деньги побережем до тех пор, пока не проголодаемся больше, — сказала Соня брату.

— Пожалуй, — согласился Густав. И они пошли опять играть. Маленькая девочка кивала им в благодарность головой, и никто не знал, что она купила себе на эту монетку.

Поздно вечером одни из детей разошлись по домам спать, а другие отправились в лес зажигать обычный костер. Там, на самом высоком бугре, сложена была большая куча смолистых пней и хворосту. Как только солнце село, эту кучу подожгли и громадный костер запылал ярким пламенем. Это было прекрасное зрелище. Темные ели стояли кругом, дым и пламя высоко поднимались к синему ночному небу, а кругом огня плясали и старые и малые. Белобровый дрозд, который только что давал в лесу свой концерт, замолк от удивления; комары в восхищении летели прямо в огонь, чтобы лучше видеть, а лисица в лесу осторожно выглядывала из-за камня: ей любопытно было знать, чтó за смешные представления там давались.

Когда первый костер догорел, все мальчики бросились собирать новый, и крику, хохоту и веселья было на весь лес! Бедные курточки и штанишки! в смоле и копоти им больше всего пришлось поплатиться за этот пир.

— Ну, Густав, — заметила Соня брату, который тащил сук, вдвое больше себя, — что скажет мажа, когда увидит, что ты так перепачкал свое платье?

— Конечно не похвалит, — ответил Густав и при этом не мог не расхохотаться. — Тебе самой надо бы посмотреться в зеркало. Знаешь ли, ведь у тебя проведены сажей предлинные усы, да еще в добавок и эспаньолка. Ты прелесть, как красива!

Соня смутилась, намочила кончик носового платка и стала торопливо стирать усы.

— Ну что, нет больше? — спрашивала она.

— Да пока-то нет, — успокоил ее Густав.

Но скоро у Сони снова появились усы, потому что ей нужно было раздувать огонь, где он плохо загорался.

— Ну теперь пойдем, купим себе по куску хлеба с маслом; я страшно проголодался, — сказал Густав.

— Пойдем, — отозвалась Соня. — Ведь у меня еще целы мои деньги.

Но на этот раз у дороги стоял маленький мальчик, совсем почти раздетый, потому что на нем была одна только разорванная рубашонка. Пока он стоял у огня, ему было еще тепло, но когда он помогал другим таскать хворост, то ему делалось так холодно, что у него стучали зубы. Ночью было очень холодно, как это часто бывает летом.

— Что же ты не оденешься теплее? — сказал Густав.

— У меня нечего больше одеть — ответил мальчик и стал пробираться ближе к огню.

— Такие оборванцы, которым нечего надеть, могли бы идти домой и лечь спать, — заметил длинноногий Туре, который стоял тут же возле них.

— У меня и дома нет, где бы я мог спать, — отозвался нищий мальчик.

— У тебя и куртка и пальто. Одолжи пальто мальчику, — сказала Соня Туре, который держал свое пальто на руке.

— Одолжи! — засмеялся Туре. — Если кто-нибудь заплатит мне за это, то я, пожалуй, одолжу до тех пор, пока не взойдет солнце.

— На, возьми! — сказала Соня, подавая ему свою серебряную монетку.

Мальчика завернули в пальто и ему стало хорошо, тепло и весело. Но никому не было так весело, как Густаву и его сестре, не смотря на то, что они оба остались без вафель, без пряников и без денег.

Так целую ночь горел огонь, а ночь была очень недолгая. Скоро на востоке заалела заря и мало-помалу разгорелась как самое краснейшее золото.

— Сию минуту взойдет солнышко, — заметил Густав. — Взберемся-ка на гору, чтобы лучше видеть!

— Где же мое пальто? Отдайте мое пальто! — кричал длинноногий Туре, получивший плату за то, что сделал доброе дело. — Ах, какой же я был дурак! — говорил он. — Теперь я и деньги потерял, которые нажил!

Не пойдут в прок те деньги, которые следует отдать бедным. Пальто свое Туре нашел на пригорке, но не нашел он своего хорошего расположения духа. Он был раздражен и бранился со всеми. А чужой мальчик больше не показывался и никто не знал, куда он скрылся.

Когда Густав и Соня взошли на высокую гору, то к своему удивлению увидали там обоих бедных детей, которым отдали свои деньги. Но теперь, они не казались больше ни бедными, ни грустными. Лица их сияли радостью и они сказали им:

— Вы были добры к нам, и мы отблагодарим вас так, как никто не благодарил вас прежде. Станьте возле нас на колени!

Густав и Соня стали на колени, хотя вовсе не понимали, зачем дети этого потребовали. Они забыли, что были голодны и что им хотелось спать. «Что-то мы теперь увидим?» — думали они.

В это время в лесу настала такая тишина, что можно было бы расслышать жужжание комаров; но и комары сложили свои крылышки, птицы замолкли и даже бурный водопад, казалось, притих в скалах за лесом.

Но вдруг по всему небу блеснул золотой луч и лучезарное солнце стало величественно и спокойно подниматься из-за горизонта. В один миг вся природа встрепенулась от радости и снова раздались все голоса в природе: зажужжали комары, запели птички, зашумел водопад и в большом лесу зашелестели ветви и листья.