Сказки жизни. Новеллы и рассказы

Устроившись после обеда в своем глубоком кресле с чашкой кофе и сигарой, Лоренс по обыкновению состоятельных лондонцев просматривал вечернюю газету, вернее, только ее вторую половину. Парламентские дебаты ни по обсуждаемым вопросам, ни по казусу его рождения не представляли для Лоренса ни малейшего интереса. И далекая африканская война с бурами его жизни не затрагивала, как и благотворительные балы в пользу сирот, поскольку вклада в пополнение детских приютов он не вносил – этого греха за ним точно не водилось. А пикантная могла быть ситуация!

Интересно, с каким выражением лиц высокородные дамы-патронессы приняли бы деньги от незаконного сына – те же самые деньги, за которые они рассыпались в благодарностях перед его папашей-лордом? Хорошо, что он избавлен от необходимости общения с этими чопорными моралистками, да и с отцом тоже, ведь их орбиты нигде не пересекаются. Милорд просто ужаснулся бы разношерстного окружения своего сына. Что ж, такому парии, как он, доступно очень немногое, зато возбраняется еще меньше.

Лоренс, не удостоенный признания высшего общества, в полу-светской и богемной среде с удовольствием принят во многих домах. С его приятной внешностью и даром искрометного рассказчика, ему легко стать душой всякой компании. В особенности же он обласкан вниманием пылких и непритязательных дам, бескорыстных поклонниц чистого искусства, хотя без особой взаимности. Жаль только, что его блеклое дарование не позволяет войти в круг настоящих художников, как равный. И в отличие от них, он лишен всепоглощающей страсти к живописи, как впрочем, и ко всему на свете.

Лоренс перелистнул еще пару страниц… Вот теперь началась знакомая и приятная его душе стихия: светские новости, театральные премьеры, гастроли, скачки, объявления и курьезы. Потягивая кофе, он скользил неспешным взглядом по строчкам и вдруг поперхнулся, впившись глазами в колонку "Судебной хроники". "Сегодня на утреннем заседании по делу "Дэдли против Дэдли" истец – глава известного торгового дома – неожиданно произнес разоблачительную речь, шокировавшую всех присутствующих в суде. Вот ее дословный текст, переданный нашим репортером.

"Ваша честь, господин судья и господа присяжные! Сейчас, в присутствии адвокатов обеих сторон и всех находящихся в этом зале, я должен сделать заявление, к которому вынуждает меня тяжкий долг. Если отцовские чувства могли бы удержать меня от обнародования нижеследующих обстоятельств, то неуклонный долг христианина не позволяет мне потворствовать вопиющему пороку, тень которого падает позором на нашу семейную и деловую репутацию. Как вам уже известно, мой сын подделал финансовый документ, по которому намеревался получить в банке крупную сумму, и сей прискорбный факт, к сожалению, получил широкую огласку. Хотя даже этот немыслимый поступок, скрепя свое разбитое сердце, я готов был ему простить, учитывая его искреннее раскаяние. Но Уилфрид имел дерзость признаться мне, ради кого он предал отца – это не титулованный отпрыск знатного рода, с которым моего сына связывают… Простите, язык немеет, не в силах произнести эти слова… чудовищные отношения содомского греха. И потому я публично объявляю, что навеки отрекаюсь от своего сына Улфрида Дэдли. Это касается как общественного положения, так и изменения моего завещания в пользу других наследников, и я полностью передаю его дальнейшую судьбу в руки королевского правосудия."

Лоренс не удержал забытую в руке чашку, и темная кофейная гуща выплеснулась на газету и колени, забрызгав светло-серые брюки. Как уличная грязь предместья, мелькнуло у него в голове – так и всего меня скоро в ней вываляют. Проклятье! Мало того, что он презренный бастард, так надо еще влипнуть в гнуснейшую историю! Вскочив с кресла, Лоренс заметался по комнате пойманным зверем. Что ж, господа, торопитесь полюбоваться на редкостную диковинку! Смелей подходите к клетке, гневно тыча пальцем, показывайте вашим благовоспитанным детишкам – чудище не кусается, зубы уже обломаны. А как упоительно все начиналось… Теперь ясно, почему Уилл прислал ему то безумно-отчаянное письмо, умолял ничего не решать окончательно и подождать хотя бы пару недель, клятвенно обещая найти выход и достать денег – только бы им никогда не разлучаться! А потом вдруг исчез, и Лоренс успокоился, почти перестав о нем думать.