Сказззки

–Да я это! – звонко расхохотался голосок, и ласточка порскнула прямо перед его лицом. – Я! – приземлилась на плечо и крикнула в самое ухо.

– Как же это? – забормотал Демьян. – Ты что, говоришь языком человечьим?? Ничего не понимаю!

– Это не я по-человечески говорю, это ты стал наш язык понимать, потому что змею Шкурупею убил. Теперь тебе ведомо, что звери и птицы говорят! – прозвенела ласточка.

– Ишь ты, поди ж ты! – совсем ошалел мужик.

– А что, человече, ты тут ищешь? – полюбопытствовала птичка. – Людям сюда путь заказан.

Ну, Демьян подробно ей свою беду обсказал. Ласточка призадумалась.

– Пожалуй, помогу я тебе. Там, в корнях, полно нечисти кроется, так просто они тебе к яблокам подойти не дадут. Да и ключа у тебя нет, Ирий-сад разомкнуть, а у меня есть!– лукаво сказала птичка. – Я тебе дверцу открою, нечисть отвлеку, а ты тем временем ушами не хлопай, яблоко схвати и возвращайся! Сюда прибежишь – жди меня, никуда не уходи!

– Хорошо, милая ласточка, так и сделаю!

Всё случилось именно так, как ласточка сказала: нежить всякая за ней рванулась, когда она её дразнить начала, перед самым носом летать да задирать, а Демьян к берёзе подбежал, яблочко сорвал , да и застыл на месте, красотой Ирия поражённый. Ушей его коснулось волшебное пение птицедев, райское благоухание цветов дотянулось до ноздрей, и словно кто-то невидимый нашёптывать стал: «Приляг, Демьянушка, отдохни, ты устал, дружок, отдохни под сенью радушного древа, будешь вечно слушать журчание студенцов и пение райских птиц…»

– Беги! – бросилась ему в лицо ласточка, не дав дослушать сладостные речи.

Мужик вздрогнул, словно проснувшись, выскочил из Ирия и убежал на берег Морской пучины – Кругом глаза. Глядь: и ласточка там.

– Ты что ж, глупый, уши развесил?! – укорила она его. – Сказала же: беги!

– Я и побежал, да уж больно речи сладкие были, – стал оправдываться он.

– То-то и оно! Остался бы там – год пролетел как мгновение, а триста лет – как три сладостные минуты! – прозвенела птичка. – Лови! – крикнула.

Демьян подставил ладони ковшиком, и в руки ему упали два пузырька с водой, перевязанные цветными ленточками.

– Что это? – удивился он.

– Это моя благодарность, за то что от змеи Шкурупеи меня спас, – пояснила ласточка. – В одном пузырьке вода мёртвая, целющая, она ткани соединяет, сращивает, а в другом – живая, она мёртвого воскрешает. Если вдруг кого на части разрубят, ты побрызгай сперва мёртвой водой, а потом только живой окропи – и всё оживёт!

– Мёртвая – где белая ленточка? – спросил Демьян.

– Да, живая – красная. Смотри, не перепутай!

– Не перепутаю! А как же мне теперь домой попасть? Сюда Морской царь перенёс…Ах он, этот морской царь…– загрустил-запечалился Демьян.

– Что с тобой, человече? – удивилась ласточка. – Яблоко молодильное добыл, да вновь голову повесил! Что гнетёт тебя?

И Демьян не выдержал, рассказал ласточке про обещание, данное сгоряча Морскому царю, пожаловался на долю свою горькую.

– Вот не знаю теперь, радоваться или печалиться. Вроде и счастье домой принесу, и беду неминучую…

Выслушала его внимательно птица небесная, призадумалась:

– Горю твоему помочь можно, но пока не знаю как. Надо Морского царя обмануть, да он сам кого хочешь вокруг пальца обведёт, хитёр, как змея Шкурупея … Словом, отправляйся домой, Демьян, а как срок придёт, крикни: «Ласточка, звень-звень! Ты летаешь целый день! Вестник неба, прилети, моему сыну помоги!» К тому времени я придумаю, как горю твоему пособить! – сказав это, ласточка звонко свистнула, и с небес спустилась стая из сотен тысяч птиц.

Они окружили Демьяна, словно огромным облаком, подняли его в воздух и понесли в родные края. Там он стремглав побежал к Марфушке своей любимой, дал ей молодильное яблочко, она его съела, и на глазах щёчки её стали цветом наливаться, округляться и здороветь, глаза заблестели, руки-ноги силы набрались. Вскочила она, мужа своего обняла, расцеловала и побежала, легконогая, как ветер, в поля да луга воздухом надышаться. Демьян за ней помчался, догнал, смотрит – налюбоваться не может! Под утро домой воротились, словно заново свадьбу сыграли.

И в положенный срок Марфа родила сына, а через год – ещё одного, а ещё через год – третьего. Растут погодки на радость родителям, смышлёные, здоровенькие да красивые. Демьян так возрадовался, что про обещание, данное Морскому царю как бы позабыл. Ну, старался о нём не думать, тем более что хлопот у него был полон рот – и то, с таким-то семейством! Дела у него шли на лад, особенно удавалось со скотиной: человек он был добрый, да и язык всякой живности понимал, так что никто у него в хозяйстве обижен не был. Мало того, чужую скотинку порой пользовал и до того наблашнился, что слава о нём пошла как о выдающемся знахаре, что животных лечит.