Скелет на правах рекламы

Небрежный жест в сторону меня и Наташки все объяснил. Диана ревновала! Причем так явно и глупо, что мы с Наташкой переглянулись и захохотали. Макс пожал плечами, поправил очки и посмотрев сквозь них на Михася как на неизученное насекомое.

Делать было нечего – пришлось брать это чудо в перьях с собой. Просияв, интриганка уселась рядом с Максом и Егором в кабину „газели“, а мы с Наташкой, Мишка, Светка, Михась и Таня в обнимку с гитарой тряслись в салоне.

Сразу решили, что к монастырю не поедем. Егор проехав поворот к озеру предложил навестить быструю холодную речку пересекающую дорогу немного дальше. Все согласились и затихли, любуясь лесом в утренней дымке. Роса обильно оседала на длинной траве обочин, в непрогретом кузове громыхали железки, ветер высекал слезы, а зевалось так сладко, что хотелось свернуться клубочком прямо на жестком сидении.

Еще поворот и мы на месте. Посмотрев на осмысленную суету вокруг машины, и послушав взвизгивания Дианы я потихоньку достала припасенную корзинку, воткнула меж пластин луба нож и оправляя бандану слиняла в лес.

В тихой прохладе утра пахло прелым листом и грибами. В сосняке неплохо находились светлошляпые маслята, в молодых посадках притворялись солнечными лучами лисички и рыжики. Полную корзинку набрать не удалось, но когда ручка стала поскрипывать, я вернулась к машине. Там уже царила тишина и умиротворение – кофе из термоса выпили, пряники и бутерброды съели и разлеглись на утреннем солнышке как сытые удавы.

Мое праведное возмущение тронуло только Михася – он плеснул мне в чашку чай из „водительского“ термоса, и поделился бутербродом с салом. Вздыхая и бурча, я подкрепилась и принялась неспешно чистить грибы.

– Глаша, брось! – подошла Наташка, – сейчас все равно варить не будем, и жарить негде.

– Если я не займу руки – расцарапаю кое-кому физиономию, – буркнула я, продолжая скрести ножом скользкие шляпки.

Настроение не улучшалось. Дочистив грибы я решила немного полежать на стареньком покрывале, тогда как все остальные уже належавшись возжаждали приключений и потихоньку разбрелись кто куда. Прихлебывая остатки чая из кружки, улеглась и прикрыла глаза рукавом.

Заснула я на теплом солнышке, а проснулась резко, словно обрывая страшный сон – щека прижата к холодному мшистому камню, руки стянуты за спиной, юбка задралась до полного неприличия а в глаза бьет закатное солнышко… А главное – за спиной слышится шорох и пыхтение, щедро сдобренное водочным духом.

– Что девка, очнулась? Вижу, вижу не замирай, не поможет! Как это ты нас вычислила-то, еще и дружка своего натравила? У….мужик грязно выругался и отвесил мне пинок, прилетевший к счастью в бедро.

Больно, аж искры из глаз, но ничего жизненно важного не сломал… Взвыв сквозь грязную тряпку, забитую в рот попыталась подтянуть ноги к животу, отползти, и наткнулась на взгляд с любопытством изучающий мои голые ноги. В ужасе попыталась отползти еще, и свалилась с окатанного временем и дождем блока, на котором лежала. Хряпнулась до потемнения в глазах и ободрала в очередной раз плечо, а юбка и вовсе завернулась вокруг талии.

На мое счастье у этого урода зазвонил мобильный, и он отошел, приложив меня на последок по ногам. Забившись за плиту, я вслушивалась в разговор, но шум в ушах и боль в ранах сильно отвлекала, так что ничего определенного услышать мне не удалось. Вскоре мужик вернулся, с сожалением полюбовался задранной юбкой и сказал:

– Повезло тебе девка, Кабан сказал пока не трогать, сам решит куда тебя девать, а то бы ты у меня… маслянно закатив глазки мужик проверил как сидит кляп, подтянул веревку на руках и стянул ноги толстым капроновым шнуром. – Бывай, девка, может, свидимся еще!

Внимательно осмотрев получившийся натюрморт, мужчина хмыкнул и, поправив веревку, и скрылся в лесу, а я беззвучно заплакала, роняя крупные капли на крошки сухого мха и сосновые иголки.

Наревевшись я наконец ощутила, что лежу не на перине, и даже не на покрывале – земля быстро остывала, камушки и ветки впивались в голую кожу, солнце уже село зазвенели комары от которых не было никакой возможности отмахнуться. К тому же руки и ноги стало покалывать, а веревки просто нестерпимо раздражали кожу.

– Хватит выть, – шепотом скомандовала я сама себе, – пора выбираться!

Сначала долго выталкивала тряпку забившую рот, потом подышав и облизав лопнувшие губы заерзала, извиваясь и пробуя веревки на прочность. Встать долго не получалось, даже опираясь на камень головой. Сгибаясь и шипя на резкую боль, поняла, что я отсюда не выберусь, если не развяжу хотя бы руки.

Покрутилась, наощупь выбирая подходящий угол у камня, и принялась методично тереть шнур, которым были стянуты руки о едва выступающие мелкие камушки. Когда – то видела как проходит контроль военное снаряжение – специальная машинка трет кусочек материала запланированное количество раз, ровно по кругу, и дырочка должна появиться не раньше, чем пройдет двенадцати-тысячный виток…