Скелет в шкафу

Он улыбнулся, довольный, мы с Ингрид вернулись в гостевой домик, где Ингрид сразу же отправилась на кухню, а я включил комп и сделал вид, что начал шарить в инете.

Когда знаешь что искать, то в этом хаосе быстро собираются те крохи, что сами по себе ничего не говорят, но когда в уме держишь некий перечень требований, то выстраиваются довольно быстро и непротиворечиво. Более того, картина получается цельная и точная.

Есть поговорка: один с сошкой, семеро с ложкой, но в СССР сложилась ситуация, что с сошками были только Россия и Белоруссия, а все остальные с ложками. Даже богатейшая якобы Украина тоже с ложкой, потому что прибыль давал только Донбасс, центральные части потребляли больше, чем давали, а больше всего потреблял ничего не производящий запад Украины, который в то же время больше всех требовал независимости.

Прибалтика производила достаточно много, но потребляла неизмеримо больше, так как руководство СССР выставляло ее как некую витрину для Запада. И, конечно, больше всех потребляло Закавказье. Та же Грузия купалась в роскоши, у всех личные дома, автомобили, ежедневные застолья…

Ингрид крикнула из кухни:

– Ты там уже делаешь выводы?

– Не спешу, – ответил я.

– Почему? Ты тормоз?

– А ты безбашенница? – поинтересовался я. – А еще самка!.. Я думаю быстро, но решаю медленно.

Она показалась на пороге кухни, уперев обе руки в бока, как украинка, которой по фигу, на каком ухе у меня тюбетейка.

– А что там решать? – спросила она. – Я вот вижу, что Россия вышла из хаоса разрухи сильной и обновленной! И все из-за того, что впервые перестала кормить нахлебников. Я застала время, когда обладателя даже самого дешевенького «жигуленка» считали богатым человеком, а после того, как «перестали кормить Россию», практически у каждого россиянина появилась иномарка, да и не самая плохонькая, а дайте ему новую модель, да чтоб с наворотами!

Я пробормотал:

– Лошади кушают овес и сено…

Она резко остановилась, посмотрела зверем.

– Что-что?

– А Волга впадает в Каспийское море, – продолжил я. – Так, классику почему-то вспомнил.

Она все равно не поняла, вижу по ее лицу, женщин не остановить, если начинают вести, как они считают, мысль.

– Даже уровень жизни, – сказала она веско, как припечатала, – во всех остальных республиках рухнул на самое дно! Хотя об этом стараются не упоминать. Конечно, приняв прибалтийские страны в Европейский союз и в НАТО, им оттуда постоянно подбрасывают дотации, но все равно Прибалтика обнищала, а ее население сократилось вполовину.

– И что? – спросил я.

Она вскрикнула:

– Ты что, дурак? Он же только что тебе это втемяшивал! Уже все забыл?

Я покачал головой.

– Дело не в этом. В Интернете документов никаких нет, но если собрать вроде бы никак не связанные мелкие факты, то они говорят о том же, что сказал Стельмах. Только без точных доказательств, а как картину, которую можно трактовать так и эдак.

– Я ему верю, – упрямо сказала она.

Я подумал, сдвинул плечами.

– Я тоже.

– Так в чем дело?

– А в том, – ответил я, – что мне нужно было убедиться не в том, как блистательно провел КГБ эту масштабнейшую операцию, а в ее возможной оценке мировым сообществом и возможным влиянием на отношение к России.

Она запнулась, посмотрела непонимающе, глаза стали еще крупнее, круглее и красиво растерянные.

– То есть предавать огласке или нет?

– Вот-вот, – ответил я. – Раньше было нельзя, потом будет нужно, а сейчас мы как раз посредине: фифти-фифти.

Она что-то говорила из кухни, но я уже не слушал, это же какое счастье, когда благодаря удаленному доступу могу работать в своей лаборатории, что и делаю при первой же возможности!

Ингрид принесла кое-что перекусить, две большие чашки с кофе, тут же развернула планшет и смартфон, до предела то и другое, принялась самозабвенно рыться, как курица в огороде, среди необъятного инета.

Через пару часов у нее и у меня уже по блюдцу с крошками от сожранных бутербродов и по две пустые чашки из-под кофе, когда дверь распахнулась в слепяще яркий солнечный день, на пороге появился Грегор.

– Хозяин заканчивает с ужином, – сказал он, – вы приглашены на вечерний кофе.

– Прекрасно, – ответил я бодро. – Ингрид, поднимай задницу! Что-то отяжелела всего после десятка бутербродов.

Она буркнула:

– Уже вечер?.. А солнце еще высоко.

– Летом дни длиннее, – сообщил я ей новость. – А ночи короче. Вставай! Что, без штанги и жизнь не жизнь?

Грегор сказал значительно:

– Если после завтрака он уделил вам на пятнадцать минут больше времени, чем я рассчитывал, то, думаю, после ужина захочет поговорить на близкую ему тему еще дольше.

– Прекрасно, – повторил я. – Я тоже больше люблю говорить, чем работать. А моя супруга так и вовсе… Там она, правда, робела, но тут трещала без умолку. Ингрид, готова?

Грегор улыбнулся и вышел, оставив дверь открытой. Ингрид прошла первой, больно ткнув меня в бок локтем.

– Он с Терезой, – вдруг сказала она без всякой связи, – похоже, в самом деле муж и жена.

– Что, – спросил я скептически, – спят вместе?

– Теперь это ничего не значит, – напомнила она, – как и зубные щетки в одном стакане. Но есть в них что-то общее.