Скелет в шкафу

Я сказал ехидно:

– Может быть, учились стрелять у одних и тех же инструкторов?

Она поморщилась.

– Я серьезно. Муж и жена через несколько лет совместной жизни становятся похожими. Не знал?

– И знать не хочу, – отрезал я.

– А зря, – сказала она победно. – В нашей работе такое может пригодиться.

– В вашей, – уточнил я. – В моей уж точно нет.

Она на ходу сорвала пару ягод черники, но есть не стала, в кустах чирикнула мелкая птичка, и ягода прицельно полетела в ее сторону.

Стельмах уже на веранде после трудного рабочего дня и плотного ужина, но и здесь, в расстегнутой до пояса рубашке, все равно застегнут на все пуговицы, пребывание в высших эшелонах власти накладывает отпечаток на всю жизнь.

Он приветствовал нас сдержанной улыбкой, мы поклонились со всей почтительностью, ничуть не показной, а он жестом пригласил за стол. Не знаю, что ест на завтрак, обед и ужин, но сейчас вместе с кофе потребляет восточные сласти, печенье, от которого якобы толстеют, но все равно остается поджарым и худощавым, в то же время это, как понимаю, еще не саркопения.

– Прекрасное чувство, – сказал он, когда работа сделана, а сам выходишь на веранду, где спокойно наслаждаешься чашкой заслуженного кофе!

Мы с Ингрид скромно уселись на уже знакомые места, Тереза принесла и нам по чашке. Стельмах кивнул на горку печенья.

– Тереза сама пекла.

Ингрид сказала восторженно:

– Ой, они даже с виду такие вкусные!

– Мы, – произнес Стельмах, – мужчины, удивляемся, какой в этом смысл, когда дешевле и проще купить у профессионалов, но вот эти существа что-то такое особенное находят в самом процессе. Всегда удивлялся.

– Атавизм, – ответил я. – Миллион лет колдовали у костра, пока мы добывали мамонтов. Вот теперь это поведение закрепилось в крови и генетической памяти.

Тереза гордо задрала носик и ушла, не изволив удостоить ответом, мы с Ингрид взяли по чашке, а я еще и цапнул с тарелки большой кусок рахат-лукума.

Стельмах с интересом рассматривал нас из-под приспущенных век.

– Похоже, – сказал он чуть насмешливо, – вопросы у вас появились нешуточные.

– Заметно? – спросил я.

– Вы не политик, – обронил он, – тех учат даже при выстреле за спиной не шевелить бровью и не менять выражение лица.

– Что да, то да, – ответил я. – Вопросы есть. Думаю, одним из главных препятствий было опасение насчет НАТО?.. Вдруг ударят по распадающемуся Союзу?

Он кивнул, отхлебнул кофе, чуть прижмурился.

– Верно-верно.

– И как?

– Были долгие дебаты, – ответил он мирно, – и насчет НАТО, что с распадом Советского Союза вообще сядет на голову. Нас в тот момент можно было вообще шапками забросать… и все-таки нашим аналитикам удалось доказать, что в НАТО, как и во всей Европе, умных и храбрых не стало больше, а в правительстве и в военных кругах их точно нет…

– После де Голля, – сказал я.

Он кивнул.

– Вы четко улавливаете расклад сил. Да, после де Голля там не было личностей. А те, что создали Евросоюз, по нашим прикидкам, постараются подобрать все те «страны», что «освободились от советской тирании», и на этом погорят.

– Просчитали? – переспросил я. – Уже тогда были уверены?

Он сказал почти весело:

– А мы не погорели, тянуть те страны? То же самое будет и с Евросоюзом. Только мы их о грядущей опасности предупреждать не стали, ха-ха!

Ингрид произнесла осторожно:

– Если бы НАТО напал на Россию и даже захватил, то все равно была бы партизанская война… К тому же побежденных кормить надо, устраивать у них жизнь…

– В такой огромной стране, – заметил я, – НАТО утонул бы точно. К тому же они помнят все время, что ядерные силы России как были, так и остались способными одним ударом сокрушить НАТО и стереть с лица земли Штаты.

Он снова кивнул.

– Верно. Потому мы почти со стопроцентной уверенностью знали, что НАТО не нападет, а постарается подобрать все те страны, что откололись от нас.

Я сказал с сочувствием:

– Это было трудное для вас время.

Он сразу посерьезнел, даже лицо слегка омрачилось, словно то страшное время было только вчера.

– Вы и не представляете, – произнес он тяжелым голосом. – Но все-таки та часть плана получилась безукоризненной: когда рухнул, как все считали, Советский Союз, в Евросоюзе было двенадцать стран. Двенадцать! Но Евросоюз в жадной спешке захапал и вобрал в себя еще тринадцать государств – тринадцать! – а еще хотел было Грузию, Молдавию и Украину, но эти у нас совсем уж под боком, потому мы воспротивились, а были бы те дальше – отдали бы! Сделали бы вид, что не можем тягаться с Евросоюзом и отдали бы!.. И Евросоюз затрещал бы по швам еще раньше.

Я подумал, кивнул.