Скелет в шкафу

Он посмотрел на меня свысока.

– Вы недооцениваете возможности халифата. Они в состоянии держать ее в своих руках и год, и два… и сколько понадобится.

– Связанную в подвале?

Он посмотрел на меня с прежним презрением.

– Вполне в приличных условиях. Вы не представляете, насколько мир еще дик и неосвоен! Масса огромных регионов, где не ступала нога человека… Неважно, в дебрях Амазонки, джунглях Африки или где-то еще. И не ступит, так как там нет ни нефти, ни приманок для туристов. Джунгли, горы, тропики… Везде можно поставить домик, который никто не отыщет.

Левченко добавил:

– Даже со спутника не увидеть, если под кроной одного из деревьев, под которыми от дождя может укрыться дивизия. А есть места, где таких деревьев тысячи тысяч гектаров…

– Но она же работник какой-то мегакорпорации, – напомнил я.

Он сдвинул плечами.

– Потерпит. Не думаете ли, что интересы одного человека выше интересов государства? Я согласился бы, если бы тем государством была Америка, но когда речь о России…

Я покачал головой.

– Не настолько я демократ, чтобы так уж ни во что не ставить наше государство. Конечно, его интересы неизмеримо выше интересов любого человека на свете. Однако…

Громов остановил несколько холодновато:

– Никакого однако. Она не будет связанной в подвале, этого достаточно. Но ее контакты с миром ограничат. Точнее, обрежут.

Я посмотрел на Левченко, полковник явно намекает, что разговор вообще-то окончен, мы узнали все, что нам изволили сообщить, надо возвращаться.

Левченко широко улыбнулся полковнику.

– Они послали две группы спецназа, чтобы освободить эту заложницу. Смешно.

Громов кивнул, на лице полное презрение к таким дебилам, а я спросил осторожно:

– Почему смешно?

Левченко хмыкнул.

– Две группы!.. А у нас их здесь пять!.. Не считая десятка групп боевиков…

– Боевики, – поинтересовался я, – тоже под вашей рукой?

Он поморщился, явно вопрос неприятен, сказал нехотя:

– Нет, конечно, какое они могут иметь к нам отношение?.. Но манипулировать ими легко, это примитивные жители гор, до трех умеют считать, и ладно…

Полковник начал поглядывать в нетерпении, я спросил быстро:

– А что, если эти конкурирующие отделы ГРУ договорятся?

– Вряд ли, – ответил Левченко.

– Почему?

– Задумано, – объяснил он, – чтобы они всегда конкурировали. И докладывали наверх каждый о своих результатах. Таким образом не удается соврать, скрыть факты от правительства и президента или представить ложную версию, как частенько бывает в Штатах или в Англии. То есть при формировании стратегии было выбрано меньшее из зол.

Громов кивнул, подтверждая, я подумал, сказал невесело:

– Тогда, конечно, наша миссия не удалась.

Он промолчал, а Левченко сказал с сочувствием:

– Она изначально была обречена на провал. Так задумано! Это все игры высшего звена, нам не всегда позволяют узнать даже крохи… Вызвать машину?

– Да, – ответил я со вздохом. – И хотя понимаю, что от нас на самом деле ничего не зависело… но все равно обидно.

– Понимаю, – произнес он.

– У меня в институте, – сказал я, – каждый час на вес золота!..

– Это все их игры, – ответил он и указал пальцем вверх. – А результат у вас есть: вам удалось выяснить наши требования и наши позиции. Я имею в виду, позицию по вопросу документов.

Я отмахнулся.

– Да понимаю. Думаете, я понял бы, если бы вы показали мне все огневые, или как их там у вас называют, точки? Хотя не понимаю, почему точки? В науке точка – это…

В палатку заглянул боевик, сказал четко:

– Машина прибыла.

Я поднялся.

– Спасибо за откровенность. Ингрид, поднимайся.

Ингрид поднялась и, выходя, смерила Левченко ненавидящим взглядом, на что тот снисходительно улыбнулся и посмотрел ей вслед по-мужски оценивающе.

Я вышел следом за нею, у входа уже ждет потрепанный «Хаммер». Разрисован так же, как и комбинезоны боевиков, хотя преобладают желтые мазки, что значит, после прибытия из Штатов ни разу не перекрашивали.

Водитель оглянулся, загорелый такой араб с повязкой на голове, но теперь я никому не верю.

– Ассаляму алейкум! – сказал он вежливо.

– Алейкум салям, – ответил я.

Ингрид посмотрела на меня косо, а водитель охнул:

– Ух ты, а я думал удивить!

– Бурятский спецназ? – спросил я.

– Точно, – сказал он с восторгом, – хоть из Нижнего, который все еще Новгород, но все равно бурятский, так круче. Куда едем?

Ингрид хотела ответить, но я сказал раньше:

– Ты знаешь, где мы оставили свой джип. Родной, немецкий.

Он ухмыльнулся.

– Да вдруг у вас другие пожелания.

– Они расходятся с пожеланиями вашего командира, – ответил я. – Так что выполняйте приказ…

– А вы выполните свой?

За веселым и даже дружелюбным тоном прозвучало нечто едва прикрытое, я ответил мирно и чуточку как бы обиженно:

– Нам никто не приказывает, я человек гражданский. И привлечен как посредник…

Ингрид открыла для меня дверцу заднего сиденья, я влез в машину, водитель с ожиданием оглянулся на Ингрид, она в самом деле как человек на службе и на задании, потому захлопнула за мной дверцу, а сама села впереди рядом с ним.