Скелет в шкафу (СИ)

– В самом начале мне не нравилось то, что нас заставляли делать. Убить – это ладно. Но мучить на протяжении нескольких часов… Это было отвратительно, пока я не привык. А с привычкой пришло осознание великого дела, которое я совершаю. Понимаешь? Я как судья и палач. Караю провинившихся. И часто ведьмы смотрят на меня именно как на палача: со страхом и покорным уважением. Это какая-то сила, это власть. Это…

Никому не суждено было узнать, что хотел сказать мужчина в галстуке, ибо склеп задрожал. Встряхнулся, казалось, подпрыгнул и тут же успокоился. Мэриан всё то время, пока тянулся самовлюблённый монолог, бьющаяся в содроганиях страха, забилась ещё сильнее от того, что почувствовала.

А почувствовала она запах трав-катализаторов: мятной душницы, перца, мака и нарциссов. Мэриан на мгновение показалось, что сейчас должен будет произойти взрыв, который просто разнесёт всю каменную крышу в щебень. Но взрыва не последовало. Вместо этого пространство под потолком наполнилось тьмой. Тьма тут же закружилась в воронке, смешиваясь с молочно-белым нечто. Молочно-белое нечто застыло, поблекло, и весь этот коктейль неожиданно превратился в огромное зеркало. В его отражении женщина увидела свои глаза забитого зверя. Увидела убийц, застывших как статуи, не имеющих возможности пошевелиться или даже вскрикнуть.

Зеркало громко треснуло, взорвалось. Свист осколков оглушил Мэриан, сами острые снаряды пронзили часть убийц, некоторых – насквозь, некоторых располосовали, некоторых расчленили. Им тут же вернулась свобода. Они разом упали, забились в судорогах, заорали либо сразу умерли.

Из треснутого зеркала вылезла Кримхильда. Воспарила и медленно опустилась на залитый кровью и усыпанный осколками пол. Подошла к ублюдку в галстуке, которого снаряды обошли стороной.

– Жри.

Мужчина взял галстук, поднёс ко рту и начал жадно откусывать зубами ткань, с силой тянуть от себя, рвать, смачно разжёвывать и глотать.

– Быстрее.

Он приступил к куриному божку, целиком засунул в рот и сомкнул челюсти. Мерзотный треск и хруст. Некоторые зубы сломались, некоторые вырвались с корнем.

– Быстрее! Жуй и глотай.

Треск и хруст повторились многократно. Наконец, мужчина проглотил. Божок застрял в горле. Убийца захрипел, но не шевельнулся. Хрипел долго. Лилась кровь, смешанная со слюной. Текли слёзы. Через минуты полторы он окончательно задохнулся. Упал.

Верёвки, стягивающие тело, расслабились. Мэриан встала, пошатнулась и села обратно. Ей было плохо, могло вырвать. Мир перед глазами закручивался в узелок.

– Кримхильд, ты… Они все…

– Успокойся, солнышко моё, ценящее людей больше, чем они того стоят. Эти короткошерстные хрены пытались убить тебя. И твоего сына. А до этого они зверски расправлялись с моими, то бишь и твоими, сёстрами. Я такого не прощаю!

– Микки!.. Он на улице, а там с ним ещё оба…

– Успокойся, там никого, кроме него, нет. Я не чувствую.

– Не верю, помоги мне встать, меня шатает. Пошли к выходу. Прошу, быстрее.

Макс спал в объятьях девы с барельефа. Царица Небесная преобразилась, целомудренный взгляд растаял, уступив место таинственному огоньку в глазах, силе и материнской строгости. По бокам выступили два лица, словно лики пропавшей Гекаты, старухи и девчонки.

Кримхильда прищурилась, указала в темноту. На дороге валялись два трупа, хорошо заметные под светом луны.

– Помнишь, я утверждала, что являюсь агностиком, сомневаюсь в существовании богов? Так вот, беру свои слова обратно.

***

– Ну как он?

– Спит. Память я подчистила, завтра уже ничего не вспомнит. Но сразу предупреждаю: несколько дней, возможно, будут сниться кошмары. Даже я без последствий не влияю на внутренние закоулки разума. Насчёт кошмаров. Что будем делать с твоим скелетом в шкафу?

Мэриан скрестила руки на груди, растерявшись. Промолчала.

– Девочка моя, я понимаю твою тягу наказать себя за все проступки. Но ты забываешь о нескольких моментах: во-первых, мир несправедлив, во-вторых, у тебя есть Микки. В третьих, все твои страхи – поскольку ты ведьма – материальны. А та чертовщина, прячущаяся в белье, после твоей смерти освободиться от оков, сдерживающих её, и сотворит нечто ужасное. Не сильно масштабное, но ужасное. К тому же есть ещё и четвёртый момент. Ты раскаялась.

Женщины вошли в комнату, включили свет. Кровать была повёрнута боком, по диагонали к окну. На ней лежало кресло. Разорванная на части тумбочка своими ошмётками и вещевыми внутренностями заняла всю левую стену. Шкаф один проявил твёрдость агрегатного состояния и постоянство.

– Это должна была сделать ты. Но я, как добрая фея, видать, обязана подсобить.

Кримхильда открыла шкаф, проговаривая заклинание, речитатив. Скелет сжался в куртку, пальто, кофту, два платья и с десяток футболок. Сейчас он был скорее жалким, чем пугающим. Таинственный дух. Смерть. Слизняк. Старая ведьма протянула руку, схватила тварь за шейный позвонок и с хрустом переломила.