Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека

Новые теории появлялись и исчезали, но окаменелости оставались неизменными. Благодаря находкам, сделанным в Южной Африке, к середине XX века палеонтологическая летопись человечества начала принимать ту форму, которая существует и по сей день. Ранние двуногие с небольшим объемом мозга и крупными лицами проживали в Африке в эпоху плиоцена. Китайские и яванские формы, превышавшие их по росту и размеру мозга, развились позднее. Обладавшие крупным мозгом неандертальцы (и жившие чуть ранее обладатели черепов, найденных в английском Суонскомбе и немецком Штайнхайме) сосуществовали в Европе с первыми современными людьми. Правда, вскоре на ближайшем к современности конце этой временной шкалы обнаружились неясности. В начале 1930-х годов английский археологом Дороти Гаррод было найдено некоторое количество ископаемых останков гоминидов в пещерах Схул и Табун, расположенных рядом друг с другом на обращенной к морю стороне горы Кармель, в то время принадлежавшей Палестине. Обе пещеры сформировались в период последнего межледниковья, и в обеих были обнаружены каменные орудия культур ллевалуа и мустье, аналогичные тем, которые примерно в то же время производились неандертальцами в Европе. Женский скелет и фрагмент массивной челюсти из пещеры Табун выглядели вполне по-неандертальски, но вот несколько гоминидов из захоронения в Схуле имели совершенно иной внешний вид. Их черепные коробки были более высокими и округлыми, чем у неандертальцев, они имели уникальную структуру надбровных дуг, а их лица, хотя и вытянутые вперед, не имели типичной для неандертальцев раздутой средней части.

Гоминиды из обеих пещер были описаны в 1939 году антропологом из Беркли Теодором Маккауном совместно с анатомом сэром Артуром Китом. Из их совершенно противоречивых выводов очевидно, что оба ученых по-разному оценивали находки, но в конце концов сошлись на их принадлежности к одному весьма вариативному виду, которому они дали имя Palaeoanthropus palestinensis. Забираясь все дальше и дальше в дебри собственных рассуждений, они заявляли, что совершенно невероятная степень вариативности кармельской популяции могла объясняться «эволюционной агонией», в ходе которой «генетический состав гоминидов оставался нестабильным и пластичным». В качестве еще одного объяснения предлагалась «гибридность, то есть слияние двух отличных друг от друга народностей или рас». Эти две версии до сих пор остаются основными при обсуждении гоминидов из Схула (и иногда из Табуна). Однако расхождения во мнении между Маккауном и Китом подтверждают, как важно учитывать при анализе окаменелостей и другие факторы, помимо анатомических (в данном случае в роли таких факторов выступили каменные орудия). Казалось бы, ученые должны были усвоить этот важный урок, однако многие палеоантропологи до сих пор о нем забывают.

Еще три человеческие окаменелости. Слева сверху: череп из Штайнхайма, Германия. Слева снизу: череп неандертальца из пещеры Табун, Израиль. Справа: череп V из пещеры Схул, Израиль. В масштабе. Иллюстрации Дона Макгрэнэгана

Популяционное мышление

Высокая скорость обнаружения и описания новых останков ископаемых гоминидов в первой половине XX века в сочетании с полной незаинтересованностью палеоантропологов в соблюдении норм систематики привели к возникновению огромного количества видовых и родовых названий. Казалось, будто каждой новой обнаруженной кости для последующего ее анализа нужно было присвоить собственное родовое и видовое имя, как имя и фамилию обычному человеку. К концу 1940-х окаменелые останки гоминидов описывали с использованием 15 различных родовых наименований, что создавало впечатление невероятного разнообразия в этом все еще относительно малоизвестном семействе.

Одним из ученых, которые не купились на этот трюк, был Феодосий Добржанский. Его интеллектуальное детище — новая синтетическая теория эволюции основывалась на концепции, которую его коллега Эрнст Майр называл популяционным мышлением. Многие ранние генетики рассматривали виды всего лишь как группы признаков, наследственность которых можно было изучать. С другой стороны, традиционная систематика считала вид определенным типом организмов. Популяционное мышление представляло собой третий подход, в рамках которого вид определялся как группа особей, обладающая репродуктивной целостностью. При этом было неважно, как представители вида выглядят в человеческих глазах. Иными словами, как мы уже обсуждали ранее, особи не принадлежали к одному виду потому, что выглядели одинаково. Они выглядели одинаково потому, что принадлежали к одному виду. Более того, многие виды являлись политипичными, то есть делились на различные географические варианты, которые потенциально могли скрещиваться между собой, но не имели такой возможности в связи с особенностями среды. Такие местные вариации, или подвиды, являлись основой эволюционных изменений и сырьем, из которого формировались новые виды.