Скептические эссе

Применяя эти оговорки к бихевиоризму, я делаю заключение, что если (и настолько, насколько) он имеет этические последствия, он должен быть ложным, и наоборот, если он верен, то не может оказывать никакого эффекта на поведение. Опробовав этот тест на популярном бихевиоризме (а не на строго научной его форме), я нахожу несколько признаков ложности. Во-первых, почти все его приверженцы потеряли бы к нему всякий интерес, если бы считали, что он не имеет этических последствий. На этом этапе необходимо провести различие. Истинная доктрина может иметь практические последствия, но не может иметь этических последствий. Если вы пытаетесь извлечь из автомата товар с помощью одной монеты, когда его конструкция требует двух, истина имеет практическое последствие, а именно: вам придется проститься с еще одной монетой. Но никто не назвал бы это последствие «этическим»; оно относится лишь к осуществлению ваших желаний. Точно так же бихевиоризм, описанный в одноименной книге доктора Уотсона, несомненно, имеет самые различные важные практические последствия, особенно в сфере образования. Если вы хотите, чтобы ребенок научился вести себя определенным образом, часто самым мудрым решением для вас будет следовать советам доктора Уотсона, а не (к примеру) Фрейда. Но это вопрос научный, а не этический; об этике речь заходит лишь тогда, когда говорится, что действие должно быть направлено на определенные цели или (в другом варианте) что определенные действия могут быть классифицированы как хорошие или плохие независимо от их последствий.

Я нахожу, что бихевиоризм, пусть это и нелогично, тяготеет к формированию этических принципов в прямом смысле этого слова. Логика как будто следующая: поскольку единственное, на что мы способны, – это двигать материю, нам следует двигать как можно больше материи; следовательно, искусство и мысль ценны лишь постольку, поскольку они стимулируют движение материи. Для повседневной жизни это, однако, слишком метафизический критерий; практический же критерий – это доход. Возьмем следующую цитату из доктора Уотсона:

На мой взгляд, одним из важнейших критериев оценки личности, характера и способностей является история достижений индивида по годам. Их можно объективно измерить по продолжительности пребывания индивида на различных должностях и ежегодному увеличению его заработка. <…> Если индивид является писателем, следует нарисовать график гонораров, которые он получает за свои рассказы из года в год. Если в тридцать лет он получает от наших ведущих журналов ту же среднюю плату за слово, что и в двадцать четыре, то, вполне возможно, он бездарь и ни на что более не способен.

Применив этот критерий к Будде, Христу и Магомету, к Мильтону и Блейку, мы увидим, что он потребует любопытной корректировки наших критериев ценности личности. В дополнение к уже отмеченным пунктам, в этом отрывке скрыты две этические максимы. Во-первых, человеческие совершенства должны быть легко измеримы, во-вторых, они должны соответствовать неким законам. И то и другое является естественным следствием попытки вывести этику из системы, основанной на физике. Со своей стороны я не могу согласиться с этикой, которую предлагает эта цитата из доктора Уотсона. Я не могу поверить, что добродетель пропорциональна доходу, а неспособность приспособиться к стадному существованию – это зло. Без сомнения, мои взгляды на эти вопросы предвзяты, поскольку я бедняк и сумасброд; но хотя я и признаю этот факт, они все-таки остаются неизменны.

Теперь я обращусь к другому аспекту бихевиоризма, а именно его взглядам на образование. Здесь я не могу процитировать доктора Уотсона, чьи взгляды на этот предмет, насколько они представлены в его работах, кажутся мне превосходными. Но он не говорит о более поздних этапах образования, а именно с ними у меня связаны наиболее глубокие сомнения. Я возьму книгу, которая, хотя и не является явно бихевиористской, на самом деле в значительной степени вдохновлена мировоззрением, родственным бихевиоризму, а именно «Ребенок: Его природа и потребности» (The Child: His Nature and His Needs)[13]. В основном я отношусь к этой книге с величайшим уважением, поскольку психология в ней изложена восхитительно; однако ее нравственная и эстетическая составляющие кажутся более открытыми для критики. В качестве иллюстрации ее эстетического несовершенства приведу следующий отрывок (стр. 384):