Скептические эссе

Машины изменили образ жизни человека, но его инстинкты остались прежними. Это повлекло за собой дезадаптацию. Вся психология эмоций и инстинктов находится еще в зачаточном состоянии; психоанализ положил ей начало – но лишь начало. Из психоанализа мы можем усвоить тот факт, что на практике человек способен преследовать цели, достижения которых сознательно не желает и которые будут сопровождаться набором крайне иррациональных убеждений, позволяющих преследовать эти цели, не зная об этом. Но ортодоксальный психоанализ неоправданно упростил наши бессознательные цели – а ведь они весьма многочисленны и разнятся у разных людей. Остается надеяться, что социальные и политические явления вскоре начнут анализироваться с этой точки зрения и, таким образом, прольется свет на природу среднестатистического человека.

Нравственный самоконтроль и налагаемый извне запрет на вредоносные действия не являются компетентными методами борьбы с анархическими инстинктами. Причина заключается в том, что эти инстинкты способны скрываться под таким же множеством личин, как Дьявол в средневековых легендах, и некоторые из этих личин обманывают даже избранных. Единственный разумный метод – это выяснить, каковы потребности нашей инстинктивной природы, а затем отыскать наименее вредоносный способ их удовлетворения. Поскольку самый сильный удар механизация наносит по спонтанности, единственное, что можно предоставить, – это возможность; то, как эта возможность используется, следует оставить на усмотрение индивида. Несомненно, это потребует значительных расходов, но их не сравнить с расходами на ведение войн. Фундаментом для всякого практического улучшения человеческой жизни должно служить понимание человеческой природы. Наука совершила чудеса в овладении законами физического мира, но наша собственная природа до сих пор изучена куда меньше, чем природа звезд и электронов. Понимание человеческой природы принесет в нашу жизнь счастье, которого пока не смогли подарить нам ни машины, ни физические науки.

Глава VII. Бихевиоризм и ценности

Как-то раз в одном американском научном журнале мне попалось утверждение, что в мире есть только один бихевиорист, а именно доктор Уотсон. Я бы сказал, их столько же, сколько есть прогрессивных людей. Это не значит ни что бихевиористов полно в университетах, ни что я сам бихевиорист – ибо с того самого года, когда увидел Россию и Китай, я осознал, что отстал от жизни. Объективная самокритика, однако, вынуждает меня признаться, что было бы лучше ее догнать. В этом эссе я хочу рассказать о затруднениях, которые испытывают люди вроде меня – те, кто в науке с готовностью принимает все новое, но никак не может освободиться от средневековых представлений о том, ради чего стоит жить. Я хочу поговорить не только о логическом влиянии бихевиоризма на ценности, но и о том, какой эффект он произведет на обычных мужчин и женщин, если, по необходимости упрощенный, получит широкое распространение. Вокруг него пока еще не поднялось такого ажиотажа, как вокруг психоанализа; но, если это когда-либо произойдет, популярный вариант, вне всякого сомнения, окажется весьма отличен от учения доктора Уотсона – не менее чем популярный фрейдизм отличается от учения Фрейда.

Мне представляется, что широко распространенная версия бихевиоризма будет выглядеть приблизительно вот как: в старые времена предполагалось, что существует такая штука, как разум, способная к трем видам деятельности: чувствованию, познанию и волеизъявлению. Сегодня же установлено, что такой вещи, как разум, нет, а есть только тело. Вся наша деятельность состоит из физиологических процессов. «Чувствование» связано с внутренними органами, и особенно с железами. «Познание» представляет собой движения гортани. «Волеизъявление» же состоит из всех других движений, за которые отвечают поперечно-полосатые мышцы. Когда недавно известный интеллектуал женился на известной танцовщице, некоторые выразили сомнение в том, насколько они друг другу подходят. Но с бихевиористской точки зрения такое сомнение неуместно: она развила мышцы ног и рук, он – мышцы гортани, так что оба стали цирковыми акробатами, хоть и принадлежат к разным отраслям профессии. Поскольку единственное, что мы можем, – это двигать телом, приверженцы популярного бихевиоризма, скорее всего, придут к выводу, что следует двигать им как можно больше. На этом этапе возникнут затруднения по поводу относительности. Должны ли различные части тела двигаться относительно друг друга? Или тело в целом должно двигаться относительно средства передвижения, в котором оно находится? Или же критерием добродетели следует считать движение относительно земли? С первой точки зрения идеальным человеком будет акробат; со второй – человек, который бежит вверх по эскалатору, едущему вниз; с третьей – человек, который всю жизнь проводит на борту самолета. Нелегко понять, по какому принципу будут разрешаться все вытекающие отсюда противоречия, но в целом я стою за воздухоплавателей.