Этим соображением иллюстрируется необходимость, которую политическое мышление не всегда удовлетворяет: я имею в виду необходимость того, что можно назвать «психологической динамикой». В политике слишком распространено обыкновение принимать человеческую природу как данность, к которой внешние условия необходимо адаптировать. На самом же деле, разумеется, внешние условия влияют на человеческую природу, и гармонию между ними следует искать в двухстороннем взаимодействии. Допустим, что человек, выдернутый из одной среды и внезапно погруженный в другую, далеко не свободен, однако те, кто к ней привык, в этой новой среде ощущают полную свободу. Таким образом, нельзя рассматривать свободу, не принимая во внимание возможности изменения желаний из-за изменения среды. В некоторых случаях это осложняет достижение свободы, поскольку новая среда, хоть и удовлетворяет старые желания, порой стимулирует появление новых, которых удовлетворить не может. Такую вероятность иллюстрируют психологические последствия индустриализма, который порождает мириады новых потребностей: кто-то досадует, что не может позволить себе автомобиль, а скоро мы все захотим иметь частные самолеты. Недовольство могут приносить и бессознательные желания. Например, американцы нуждаются в отдыхе, но сами этого не знают. Мне кажется, этим можно в значительной степени объяснить волну преступности, захлестнувшую Соединенные Штаты.
Хотя людские желания разнятся, существуют некоторые фундаментальные нужды, которые можно считать почти общечеловеческими. Главные из них – потребность в пище, воде, крепком здоровье, одежде, жилье, сексе и возможности завести потомство. (В жарком климате одежда и жилье не являются абсолютно необходимыми, однако всюду кроме тропиков их следует включать в список.) Что бы еще мы ни добавляли в понятие свободы, человек, лишенный чего-либо из этого, считаться свободным определенно не может, поскольку вышеперечисленное представляет собой абсолютный минимум свободы.
Это приводит нас к определению «общества». Очевидно, что обрисованный выше минимум свободы проще обеспечить жителю общества, чем Робинзону Крузо; в самом деле, секс и появление потомства – феномены по сути своей социальные. «Общество» можно определить как группу людей, которые сотрудничают для достижения неких общих целей. В случае людей наиболее примитивное общественное формирование – это семья. Экономические социальные группы появляются довольно рано; по всей видимости, сотрудничество в военных целях уже не так примитивно. В современном мире экономика и война – главные стимулы социального сплочения. Почти всем нам в нынешней ситуации проще удовлетворять физические потребности, чем если бы у нас не было общественной ячейки крупнее, чем семья или племя, и в этом смысле общество служит расширению нашей свободы. Также считается, что формирование государства снижает для человека риск быть убитым врагами, однако это сомнительное утверждение.
Если мы берем желания человека как данность, то есть игнорируя психологическую динамику, очевидно, что на пути к свободе у него стоят препятствия двух видов: физические и социальные. Вот самый грубый пример: земля может не дать достаточно пищи для пропитания человека или другие люди могут помешать ему этой пищей завладеть. Общество уменьшает число физических препятствий на пути к свободе, но создает препятствия социальные. Однако здесь у нас есть риск совершить ошибку, проигнорировав влияние общества на желания. Можно предположить, что муравьи и пчелы, хоть и живут в хорошо организованных обществах, делают то, в чем заключаются их социальные обязанности, всегда спонтанно. Это верно и для большинства особей, принадлежащих к стадным высшим животным. Согласно Риверсу, то же наблюдается у меланезийских племен. По-видимому, причинами являются высокая внушаемость и факторы, более или менее похожие на то, что происходит при гипнозе. Люди такого склада способны сотрудничать без потери свободы и практически не нуждаются в законе. Как ни странно, хотя цивилизованные народы имеют гораздо более развитую социальную организацию, чем дикари, в своих инстинктах они менее социальны: влияние общества на их действия оказывается более внешним, чем у дикарей. Вот почему они обсуждают проблему свободы.