Схождение во ад

Кожаные диваны и кресла, бильярд, стойка с киями, большой застекленный портрет Гитлера, под ним — цветок в пластмассовом горшке и — сервировочный столик с многообразием напитков спиртных и безалкогольных.

На диване сидели двое угрюмых молодых людей, одетых в свитера, джинсы и кожаные куртки.

Облокотившись о биллиардный стол, человек с аккуратным пробором о чем-то задумался, кривя губы; затем, повернув в сторону кожаных мальчиков плоскую, тщательно выбритую щеку, произнес:

— Обыщите их еще разок. Поподробнее.

Мальчики — низкорослые, с могучими красными шеями, послушно поднялись с дивана; по-крабьи расставив руки и, наклонив коротко остриженные головенки борцов, двинулись к задержанным.

Обыск был выполнен ими с блеском и мастерством либо фокусников, либо карманников.

— Ни-че-го, — вынес резюме человек с пробором. — Что же. Наши ребята вчера потрошили вас хотя и в спешке, но добросовестно. Ну-с, — кивнул на сервировочный столик. Угощайтесь пока… — И — вышел вон, сопровождаемый кожаной свитой.

Аверин жадно приник к бутылке с минеральной водой. Трепетов незамедлительно последовал его примеру.

— Ну, — сказал Михаил, тыльной стороной ладони утирая рот, — и в какую-такую навозную кучу мы, бля, угодили на сей гребаный момент?

Если бы Трепетов и хотел ответить ему, то все равно бы не успел: в бильярдную снова вошел человек с идеальной прической. Охранники с литыми плечами почтительно семенили за ним. Невыразительные их лица на этот раз отличала та сосредоточенная удрученность, что обычно лежит на лицах ассистентов медицинского светила, приступающего к серьезной операции.

Процессию замыкали тип с физиономией непородистой лошади и высокий большеголовый человек: лысоватый, с тяжелым неприязненным взглядом черных округлых глаз, одетый в строгий однотонный костюм.

Немигающий спокойный взор его уперся сначала в Трепетова, потом в Михаила.

После человек вытащил из золотого портсигара «гаванну», покатал ее в длинных пальцах, на одном из которых виднелся серебряный перстень с изображением «мертвой головы» и сунул сигару в рот.

«Лошадиная морда» мгновенно щелкнул хромированной зажигалкой, заботливо приблизив пламя к кончику сигары. При этом он согнулся в почтительном полупоклоне, демонстрируя публике округлый, как у жеребца, зад, обтянутый синтетическими клетчатыми брюками. Из заднего кармана брюк свисал несвежий носовой платок — из материала аналогичной расцветки.

Владелец зловещего перстня, угрюмо наклонив лобастую голову и, даже не глядя в сторону любезного конеобразного человека, переместил сигару из одного угла рта в другой, спросив отрывисто, по-немецки:

— Жить хотите?

Миша непонимающе оглянулся на Трепетова; тот невозмутимо перевел ему вопрос, и тут же ответил грозному собеседнику: да, дескать, не против…

— Условия, — жестко продолжил тот уже по-русски, но с сильным акцентом. — Малейшая ложь означает смерть. Полная правда — жизнь. Кое что мы о вас знаем. И о тебе, полковник, — кивнул он Трепетову, — и о тебе… отравитель…презрительтно сощурился на Мишу, угнетенно отведшему взгляд долу. — Да-да, отравитель! — произнес сокрушенно, но и глумливо, разведя руками.

Человеко-лошадь, с почтением внимавший его словам, откликнулся на иронию начальства, заржав так, что подавился и ему сделалось дурно — схватившись за грудь, он судорожно икнул.

— Ну, условия подходящие? — вмешался в разговор набриолиненный с пробором, бесстрастно выставлявший на зеленом сукне биллиардного стола пирамиду шаров.

— Ну, капнул я ему клофелина, — неожиданно произнес Миша. — Ну и чего?.. Не смертельно же… Зато потом меня по башке кто-то… Череп чуть на фашистские знаки не разлетелся…

— Не «кто-то», а он! — Набриолиненный указал на Трепетова. Затем, прицелившись, толкнул кием шар. Пирамида рассыпалась, и сетки в двух лузах тяжело провисли.

— Грешен, — коротко ответил Трепетов. — Извини, Миша, но на моем месте ты поступил бы точно так же.

— Несомненно, — подтвердил человек с пробором и вкатил дуплет в среднюю и дальнюю лузы. Затем последовал изящный карамболь.

— Сука ты, Леха, — вяло заметил Михаил, не глядя на Трепетова.

Трепетов неотрывно смотрел на биллиард. Два последних оставшихся шара взгромоздились после отточенного удара в набитые сетки, желтея там выпуклостью костяных сфер.

Мастерство игрока, скорее всего, имело и другую ипостась, касающуюся приемов рукопашного боя, стрельбы и владения ножом. Внезапно ему припомнился задержанный китайский шпион, подготовкой которого восторгался весь генералитет КГБ. Шпион, за три минуты изучив содержание газеты «Правда», мог тут же процитировать текст со всеми точками и запятыми; стрелял же он из двух рук, поражая из ста целей все сто. Похоже, под крышей этого непонятного дома тоже находились подобные профессионалы, что Трепетову весьма не нравилось.