Схождение во ад

— Не скрою, — сказал с запинкой. — Вы, Глория, прелестны. А… где, собственно…

— Вы у друзей, — ответила она поспешно, — вам скоро все объяснят. Ваша одежда в шкафу; одевайтесь и — спускайтесь вниз. — Она подняла руку в приветствии, и тут же исчезла за резной ясеневой дверью, оставив после себя лишь тонкий горьковатый аромат духов…

Свою одежду Ричард нашел в шкафу. Натянув брюки, подошел к окну, отдернул легкие занавески и — ахнул, невольно оперевшись ладонями о подоконник: окно выходило в глубокую пропасть, а вокруг — серо тянулся до горизонта горный нескончаемый массив, осыпанный редким снежком.

Где он?

С удивлением открылось, что ни тревоги, ни страха он не испытывает, равно как и привычной потребности в каком-либо анализе происходящего. Красотка Глория сказала, чтобы он спустился вниз? Что же, он спустится вниз.

Внизу, в затянутой гобеленами гостиной, несмотря на самый разгар ясного дня, горела люстра, а окна закрывали черные бархатные гардины, что в сочетании со скользким сиянием паркета и зеркалами в позолоченных рамах производило впечатление некоей заупокойной торжественности.

— Дневной свет режет мои старые глаза, — внезапно услышал Ричард и только тут заметил сидевшего в углу, в темно-вишневом бархатном кресле, сухонького старичка, уставившегося на него бесстрастно-оценивающим взором. Вероятно, вы слышали обо мне, — сказал старичок. — Меня зовут Фридрих Краузе. — И — замолчал, как бы ожидая подтверждения.

— Да, — сказал Ричард. — Вы взяли свои бумаги?

Краузе легонько усмехнулся.

— Взял, взял… Ох, и затеяли же вы вчера веселенькую историю… До сих пор разбираемся…

— Какую историю, где я нахожусь?..

— Не спешите, — оборвал Краузе Ричарда. — Вам уже спешить некуда. И давайте — по порядку. Находитесь вы в Альпах, куда вас перевезли на моем вертолете; среди чудесных видов и свежего воздуха… А вкратце вчерашняя история такова: на вас покушались с четырех разных сторон одновременно. Верх одержали мои люди, и благодарите за это судьбу, иначе уже сейчас военный самолет США совершал бы посадку в районе Вашингтона с господином Валленбергом на борту, закованным в наручники. Желаете выслушать подробности?

— Естественно.

Краузе изложил подробности.

— И… что вы сделали с этим русским полковником и с…

— С владельцем магазина и с боевиком из ЦРУ? подсказал Краузе. — Пока — ничего. Коллегу вашего, думаю, мы отпустим, а вот что делать с русскими постояльцами — зависит от вас. Можете их казнить, можете — помиловать с возмещением вам морального и материального ущерба, они — ребята не бедные, как выяснилось…

— Последний вариант — подходящий, — заметил Ричард. Не понимаю только природу вашей благосклонности к моей скромной персоне…

— Вот! — Из кармана вязаной кофты Краузе достал серебряную цепочку с камнем, и Ричард невольно коснулся рукой груди, только сейчас обнаружив отсутствие кулона.

Краузе рассыпал бесцветный, меленький смешок, глядя на его растерянность.

— Вот! — повторил уже с некоторой долей торжества, передавая цепь Ричарду. — Это — твое по праву.

Камень лег на ладонь, сразу же начав окрашиваться в алый цвет. Краузе смотрел на эту метаморфозу с зачарованным восторгом.

— Милый Рихард… — Голос его дрогнул. — Когда-то… точно также камень отзывался и на мое прикосновение. Но ныне что-то изменилось… Я не знаю… Может, старость, может, я в чем-то провинился, и они отвернулись от меня… И вдруг — ты. И — амулет, признавший нового хозяина… Значит, ты — избранный. Ты!

— А кто «они»? — поинтересовался Ричард хмуро. — И о какой избранности идет речь?

— А это, — сказал Краузе, — долгий разговор. Однако, прежде, чем начать его, знай: теперь ты для меня — как сын. Сын и наследник. Амулету же — несколько тысяч лет. И лишь единицы из многих и многих миллионов имеют право носить его и пользоваться его силой. — На мгновение он запнулся: распахнулась белая, украшенная позолоченными лилиями дверь, и в гостиной появилась Глория.

Темно-синее вечернее платье с поясом из тонких золотых колец, кружевные отвороты рукавов, легкие замшевые туфли…

— Представлять вас нет надобности, — констатировал Краузе. — Однако уточню: Глория — моя внучка.

— Время обеда, — произнесла она, обращаясь к Ричарду. Вам следовало бы всерьез подкрепиться.

Словно услышав ее слова, в гостиную вошли две женщиныкитаянки в одинаковых черных брюках и белых блузках, принявшись сервировать стол.

Престарелый Краузе предпочел из поданных блюд отварной рис с тушеными овощами; его примеру последовала и Глория; Ричард же отведал салат из крабов и мясо индейки в кисло-сладком соусе.

— Я не позволяю себе алкоголя, — сказал Краузе, — но сегодня особенный день… — Он покосился на официантку, тотчас наполнившую высокие, с витыми ножками бокалы медового цвета вином. — Я хочу выпить за то, чтобы отныне долгие годы мы каждодневно разделяли совместную трапезу… Прозит!

Глория взглянула на Ричарда и тут же опустила глаза, зардевшись.

Он же, улыбнувшись ей, молча выпил вино, ощущая на себе испытующий, но, одновременно, и доброжелательный взгляд старика.