Схрон под лавиной

Где-то капала вода. Капля за каплей, капля за каплей падали и долбили какой-то камень. В пещерах часто вода капает, но заботиться о том, чтобы в гроте было сухо, сейчас было ни к чему. Об этом заботу проявляли только тогда, когда здесь жили. Делали отводные канавки во избежание образования луж и даже в камне канавки продалбливали. Тот же пулеметчик Герихан Довтмирзаев несколько канавок в камне пробил, сооружая сток.

Далгат Аристотелевич проснулся со странным ощущением здорового человека. Ему совсем недавно самому не верилось, что он был когда-то здоровым и боеспособным человеком, и не просто человеком, но Волком в человеческом обличье, властным, живущим в соответствии со своими желаниями. Конечно, настолько, насколько ему позволяли силовые структуры. Они доставляли ему много неприятностей, но он им доставлял еще больше, умея убивать и уходить невредимым. Он очень захотел опять стать таким. И почти стал. Но, что удивительно, в один миг. Раньше он медленно возвращался в нормальное состояние. А тут… И поспал-то всего ничего, кажется…

Он раньше слышал что-то о препарате, который вколол ему старший сержант — о пармедоле. Говорили, что это наркотик, который делает боль незаметной и, как многие наркотики и антидепрессанты, облегчает душевное состояние в трудные минуты. Сам Гаримханов никогда наркотики не принимал принципиально и в свой джамаат наркоманов не брал, презирая их искусственную храбрость, зависящую только от «дозы». Но сейчас, чувствуя себя снова здоровым и сильным, готов был принять его безоговорочно. Рука сжимала второй шприц-тюбик, что дал ему старший сержант. Появилось желание сразу же сделать себе второй укол, хотя здравый ум подсказывал ему, что болезнь так просто не проходит, это только временное отступление, а когда она вернется, вот тогда второй шприц-тюбик и будет необходим.

Далгат Аристотелевич, измученный многодневной болью, спал крепко и не слышал того, что творилось вокруг, не слышал, как во главе со старшим лейтенантом Шахамурзиевым пришли два отделения спецназа ГРУ, как старшего сержанта Чухонцева на посту сменил специалист МЧС с пистолетом в кобуре, как взвод ушел в сторону соседнего ущелья. И только после этого, когда тело спящего ощутило вдруг прилив прежнего здоровья, Гаримханов проснулся, но показывать, что он снова полон сил, было нельзя. Эмир по-прежнему не оставлял мысли о свободе. Он хотел чувствовать себя настоящим Волком. А разве можно настоящего волка в клетку запереть? Он любую решетку перегрызет и вырвется на свободу.

Конечно, охранял его, как думал эмир Гаримханов, человек опытный и сильный. Со старшим сержантом спецназа ГРУ справиться сложно, хотя не родился еще такой, с которым не способен справиться Волк. Далгат Аристотелевич положил руку на камни, в темноте стал ощупывать их и выбрал один, формой своей напоминавший клин. Он был не слишком большим, но достаточно тяжелым, чтобы свалить человека удачным ударом в затылок, нанесенным опытной рукой. Гаримханов постарался пристроить камень на пояс под ремень, но так, чтобы он не выпирал, и спрятал его под карман бушлата. Мало ли что у человека в кармане… Да и не выпирал камень вовсе, потому что ремень плотно прижимал его к телу. Это было немного неудобно, камень давил в бок, но Далгат Аристотелевич не собирался носить его на поясе всю оставшуюся жизнь, так что временно можно и потерпеть. Только после этого эмир повернулся лицом к костру и сразу сел в удивлении, даже про необходимость изображать страдания забыл.

Старшего сержанта Чухонцева по ту сторону костра не было, а вместо него на камне сидел и дремал человек в какой-то синей форме. Судя по погонам, офицер, но количество звездочек из-за костра различить было сложно.

— Эй ты, чучело!.. — окликнул Далгат Аристотелевич офицера в непривычной синей форме.

Насколько он помнил, форму такого же цвета носят летчики. Но летчикам здесь делать нечего. Еще и работники прокуратуры тоже имеют синий мундир. Но со всеми незаконными, как они их называют, воинскими формированиями работает следственный комитет при военной прокуратуре, а военные носят армейскую форму, лишь находясь далеко от своих кабинетов, предпочитают «камуфляж». Но ни следователи, ни прокуроры охраной арестованных и задержанных не занимаются. Квалификация не та. Что же это за тип?..

Человек встрепенулся и поднял голову:

— Проснулся, шакал… Чего тебе, урод, надо?

И сразу начал с оскорбления. Старший сержант был аккуратнее в выражениях. Он говорил культурно и уважительно на «вы», хотя тоже называл шакалом. Этот же высказывался с откровенным презрением и неприязнью.

— Ты откуда сюда свалился?

— Сверху.

— Не ушибся? А то здесь не мягко.

— Обошлось.

— А куда ты старшего сержанта Чухонцева дел?

— Соскучился?

— Он умный. С ним поговорить можно. А у тебя лицо дурака. Ты даже не знаешь, что такое когнитивный диссонанс. А он мне сразу правильно ответил. — Гаримханов, разговаривая с офицером свысока и дерзко, набирал очки в авторитетности. Так, по крайней мере, ему казалось. — Так где он?