Схрон под лавиной

Гаримханов опять скривил лицо и застонал, показывая свое болезненное состояние. Пусть, пусть этот ничтожный офицеришка его оскорбляет, но пусть он и останется его охранять. Старший сержант и опаснее, и вообще жалко Чухонцева убивать. Он действительно вызывал у эмира симпатию.

И как раз, когда эмир размышлял об этом, старший сержант Чухонцев первым выбежал из галереи. Выбежал, сделал шаг в сторону и остановился, пропуская бегущий за ним строй солдат.

— Забирайте пленника, и за нами. Бегом! Чем быстрее, тем лучше, — распорядился старший сержант так, словно имел право командовать офицером. — Держите… У вас же нет… — и бросил офицеру фонарик. Ловко поймав его, технический специалист МЧС спросил:

— А Шах где?

— Товарищ старший лейтенант нас догонит.

— Что-то там случилось?

— Не могу знать. Генерал приказал бегом добираться до перевала. Скорее всего, на перевале что-то случилось. Или вот-вот случится. Но я не в курсе. Быстрее, пожалуйста, нас просили как можно скорее покинуть пещеру. А я побежал со взводом. Догоняйте нас.

Все получилось даже лучше, чем ожидал Далгат Аристотелевич, и ему не нужно создавать момент искусственно или искать его. Офицер технической службы МЧС развязал свой рюкзак и, вытащив оттуда веревку, протянул один конец эмиру:

— Обвяжи-ка себя вокруг пояса. Мне тащить тебя придется. Спортсмен из тебя сейчас такой, что… Вот же, досталась доля…

Солдаты скрылись в галерее, а Далгат Аристотелевич разжал, наконец-то, свою ладонь, в которую опять вложил шприц-тюбик с пармедолом, и показал офицеру МЧС:

— Этим как пользоваться?

— Не умеешь? Посмотри… Там все просто.

— Сделай укол, идти будет легче. Может, и от тебя не отстану.

Охранник сунул конец веревки в руку Гаримханову, принял от него шприц-тюбик, вскрыл крышку, освобождая иглу, наклонился, чтобы воткнуть иглу в мышцы бедра, и стал выдавливать содержимое тюбика. А эмир, сделав вид, что оборачивает веревку вокруг тела, вытащил из-под ремня припасенный камень. Рука резко ушла на круговой размах как раз в то время, когда офицер МЧС вытащил из бедра шприц и начал выпрямляться. Он был на полголовы ниже Гаримханова и гораздо слабее физически. Но камни мало разбираются в человеческих габаритах, им все равно, кого бить. Была бы рука, которая удар наносит.

Удар получился таким и хлестким и громким, что было слышно, как треснул череп. Офицер МЧС упал рядом с костром. Гаримханов хотел было переложить его в костер, но потом решил, что лишнюю работу делать ни к чему, только вытащил из кобуры пистолет и забрал из ослабевшей руки фонарик. Оружие могло пригодиться, и вообще Далгат Аристотелевич любил оружие с самого детства, чувствуя себя с ним увереннее и сильнее. А фонарик тем паче необходим. Без него можно ноги переломать и не добраться до выхода.

Эмир сделал два шага в сторону галереи, в которой скрылись солдаты, но остановился. Сильно закружилась голова. Вспомнилось, что после первого укола, поставленного старшим сержантом Чухонцевым, голова тоже слегка кружилась, кружилась даже у лежачего. Значит, так пармедол действует. Но сейчас не время было ложиться спать. Пармедол должен помочь эмиру Гаримханову без приступа выбраться на свободу. И остановило его вовсе не головокружение, а вопрос: куда податься? Бежать по пути, по которому побежали солдаты? И куда он попадет? Снова в лапы старшего сержанта Чухонцева? Это вовсе ни к чему, хотя разговаривать со старшим сержантом интересно. В обратную сторону? Но там какой-то старший лейтенант Шах. Один старший лейтенант или целый взвод солдат спецназа? Одному человеку хватит одной пули, а взводу спецназа нужно три-четыре пулемета. И Далгат Аристотелевич сделал выбор. Он побежал навстречу старшему лейтенанту. Ну и что, что там, в той долине, парни из «Аль-Каиды», договориться с ними — не проблема. И не обязательно называть свое имя. Можно назваться и Джамбеком Абалиевым, и вообще кем угодно. У этих парней нет возможности проверить. А они должны нуждаться в человеке, знающем эти места. Гаримханов подойдет им для роли проводника. Но проводник, знающий места, всегда может покинуть отряд, если ему что-то не понравится. Он знает, как ему уйти, а они не будут знать, как его преследовать…