Схрон под лавиной

Старший лейтенант Шахамурзиев не особо мучил себя разрешением загадки — что же должно произойти в соседнем ущелье и для чего ему нужно было оставить трубку с известным номером в руках бандитов. Как человек, посвятивший свою жизнь службе в армии, более того, в таком ее подразделении, как военная разведка, он умел не задавать вопросов, понимая, что ему все знать и не положено. Если будет необходимость, ему сообщат. Если будет происходить что-то из ряда вон выходящее, он увидит. Тем не менее, совсем отстраниться мыслями от происходящего старший лейтенант никак не мог. Мысли сами возвращались туда, в то ущелье. И еще… Одна фраза начальника оперативного штаба Антитеррористического комитета запомнилась. Генерал что-то сказал о солнцепеке. На что он намекал? Что-то знакомое было в этом понятии, совсем не связанное с летней жарой. Но сразу вспомнить Багдасар Давлетбаевич не мог. Он легко бежал по галерее, когда услышал тяжелые шаги бегущего ему навстречу человека. Шахамурзиев сразу посветил на стену в пределах нескольких метров, нашел в ней небольшое углубление, каких в галерее было множество, и, спрятавшись туда, выключил фонарь. Это явно бежал не солдат спецназа ГРУ, спешащий к командиру с каким-то поручением. Солдаты его взвода обучены не топать ногами, как стадо носорогов, да и не дышать так хрипло, как дышал бегущий.

Впереди появился луч фонарика, освещавший только нижнюю часть галереи и не касавшийся стен. Но кто был позади луча, кто держал в руках фонарик, старший лейтенант увидеть не смог. Однако луч все равно рассеивался и слегка освещал человека. И только в момент, когда дистанция между ним и бегущим составляла около метра, старший лейтенант Шахамурзиев понял, кто перед ним. Первой мыслью было просто вытянуть ногу, чтобы эмир растянулся, а потом сразу сесть ему на спину. Но тут же и другие мысли в голове зароились, стали перемещаться с сумасшедшей скоростью, выдавая командиру взвода нужную информацию. Так бывало всегда, когда времени на раздумья не оставалось. Вот и сейчас в голове возникла уже готовая мысль, и оказалось, что она была единственно правильной…

Глава десятая

Солнцепек… И не просто солнцепек, всем известное природное явление, а «Солнцепек», военное явление, свойственное жаркой боевой обстановке. Старший лейтенант вдруг вспомнил, что именно так называется тяжелая огнеметная система, стреляющая НУРСами с зажигательной смесью или ракетами с термобарическими зарядами[8]. Про страшный прообраз «Солнцепека» — тяжелую огнеметную систему с веселеньким названием «Буратино» — рассказывали страшные легенды. «Буратино» применяли всего несколько раз в военной истории. Первые два раза во время войны в Афганистане, потом во время второй чеченской войны[9]. А «Солнцепек» ТОС-1А является системой следующего поколения, принимаемой сейчас на вооружение. Более точное, более совершенное оружие со слегка циничным названием…

Что такое термобарический заряд и каково его действие, старший лейтенант Шахамурзиев тоже знал и понимал, почему ему приказали как можно быстрее убираться из ущелья и даже из пещеры. Взрыв термобарического снаряда чем-то схож со взрывом бытового газа, только намного сильнее и более проникающий по действию. Сначала в воздухе распыляется взрывоопасная смесь, потом происходит воспламенение этой смеси. И все сгорает при температуре около восьмисот градусов. А взрывоопасная смесь распыляется везде, в каждую щель проникает, в танк, в машину, в пещеру. И там взрывается. А за взрывом следует мощная ударная волна, которая тоже проникает через каждую щель, через каждую галерею пещеры…

Именно эта правильная мысль и заставила старшего лейтенанта Шахамурзиева остановиться. Бежит эмир туда, навстречу взрыву, навстречу пламени. И пусть бежит. Это его проблема. Это даже лучше, чем таскать пленника с собой. Да еще пленника, который не хочет идти и изображает из себя жутко больного человека. А он вон как бегать умеет…

Багдасар Давлетбаевич посмотрел в ту сторону, где еще виднелся луч фонаря Гаримханова. Луч убегал все дальше, и тут в голове старшего лейтенанта сразу возник вопрос. А как он сумел убежать? Охранять больного и разбитого болью человека оставили даже не солдата, имеющего подготовку, а офицера МЧС, не военного, а только военизированного подразделения. И, обеспокоившись судьбой специалиста МЧС, Шахамурзиев сам побежал. Человека с окровавленной головой, сидящего рядом с костром, он увидел сразу. И тот сразу увидел Шахамурзиева. И даже встал, по-прежнему зажимая рукой голову. Кровь стекала на ухо и дальше за шиворот.

— Убежал… — хотел доложить неудавшийся охранник. — Попросил укол пармедола сделать в бедро. Я наклонился, а он меня по голове чем-то…

— Бежать можете? — спросил старший лейтенант.

— Догоню шакала… Пистолет мой украл…

— Не надо его догонять. Он — обречен. Он на солнцепеке испечется. Нам в другую сторону. И — как можно быстрее. Иначе тоже испечемся. Я помогу вам идти.

— Не надо. Я привык много ходить, да и на ходу мне легче будет. Не будет обида глодать.

— Обидно, что пленника упустили?