Схватка на дне

— Верно, старпом! Но, это уже моя проблема.

Старшина Канетти взглянул на Беста, как бы спрашивая, когда ему действовать в новой ситуации и тот, поняв беспокойство боцмана и уловив его взгляд, спокойно сказал:

— Слушай мои команды, Тони!

— Понял, сэр! — твердо сказал Канетти и на всякий случай взялся за рукоятки прибора по отдаче якорь-цепей.

Капитан поочередно посмотрел в глаза всему расчету мостика и убедившись, что все готовы действовать, уверенным громким голосом произнес:

— Всплываем! Продуть все балластные цистерны!

Поток команд смешался с нарастающим гулом. Атомарина напряглась из последних сил. Она сейчас чем-то напоминала штангиста, делающего последний подход для взятия веса, когда болельщики почти не верят в успех. Иногда, пропроисходит невероятное. Штангист, усилием всех собственных и потусторонних сил одерживает победу! Но это иногда…

— Давай, малышка, отрывайся! — механик нутром почувствовал момент отрыва от дна. — Давай, милая…

И субмарина оторвалась. Сначала медленно, а затем, набирая скорость всплытия — ведь продули почти весь воздух. Наконец наступил решающий момент: подлодка содрогнулась всем корпусом и… зависла на якорь-цепях.

— Держать! — громко проорал Бест, полагаясь на трюмных Дюрера, которые и без команды удифферентовывали лодку на зависании, то принимая, то удаляя забортную воду. Наконец, им удалось удержать её на глубине.

— Лодка стала! — радостно проорал Дюрер. — Лодка держит глубину!

— Под килем семьдесят футов! — ликующе прокричал дежурный офицер.

— Так!!! — изрек Бест, в голове которого рождалась очередная идея. — А что, если попытаться сохранить якоря?

Намек был понят и Бест впился глазами в Дюрера, ожидая мгновенной реакции главного механика-ядерщика. Тот что-то подсчитал себе в уме и затем уверенно сказал:

— Сэр! Попробовать можно, но вы должны отдавать себе отчет о последствиях этого шага. Если якоря притянут атомоход вниз, на дно — второго всплытия не будет! Мы уже потеряли контейнер «спецов» со всей аппаратурой прослушива-ния, что, согласитесь, гораздо дороже якорей.

Бест посмотрел на старпома, который без раздумий жестко выразил своё мнение:

— Сэр! Я категорически против этой затеи! Черт с ними, с этими якорями. У нас на борту столько ценной информации, что рисковать из-за сбережения каких-то железок, лично я, не вижу никакого смысла.

— Старшина Канетти! — решительно произнес Бест, давая тому понять, что наступил момент его действия.

— Есть, сэр!

— Обе якорь-цепи — за борт!

— Есть, сэр!

Раздался скрежет металла, грохот. Когда всё стихло, Бест спокойным голосом выдал очередные команды:

— Малый вперед! Дифферент три градуса на нос!

Подлодка повиновалась. Хотя реактор не набирал всей мощности и корпус, при каждом переключении машинного телеграфа на изменение скорости хода, вздрагивал, «Гоуст», шумя как никогда, всё же двигалась в нужном Бесту направ-лении. Он понял, что самое страшное позади, вернул свой пистолет старпому и взяв микрофон в руки, произнес:

— Слушать в отсеках! Говорит капитан! Господа! Я вас поздравляю! Мы вырвались из ада!

Радости не было предела. Все, не обращая внимания на различие в рангах, бросались в объятия друг друга. Они уже собирались качать на руках Беста, но только не знали где его подбросить — слишком низкие были потолки. Кто-то судо-рожно молился: мусульмане на коленях воздавали руки вверх и тут же кланялись в палубу; христиане набожно крестились, что-то шепча себе под нос. Сам капитан, выбрав момент, оставил на мостике старпома, забежал в каюту и поочередно поцеловал фотографии Эльзы и Элизабет.

— Всё обошлось, дорогие мои, — сказал он, глядя на их фотографическое отображение. — Всё обошлось!

Ночью всплыли. Бест, несмотря на отчаянные просьбы утопленников-курильщиков, не разрешил никому подняться наверх в рубку. Обстановка оставалась опасной и надо было пребывать в готовности немедленно вступить в бой. Компрессора судорожно заглатывали воздух, набивая систему ВВД — воздуха высокого давления. Только через три часа «Гоуст» восстановила свою способность погружаться и всплывать. Бест закрыл верхний рубочный люк, и субмарина погрузилась на заданную глубину. Она полным ходом помчалась в глубоководный район, подальше от своего рокового места, гремя турбинами на всё Охотское море. Глубины под килем достигали двух миль, но «Гоуст» достаточно было и одного кабельтова, чтобы иметь возможность обнаруживать противолодочные корабли до того, как они обнаружат её. Бест стремился уйти на юг как можно дальше — туда, где было интенсивное судоходство.