Схватка призраков

– Мне нечего добавить, – упрямо повторил Виктор и пожал плечами. – Все было так, как я рассказал. Или вы думаете, что я убил Лю Ван Тая?

– Такую вероятность нельзя исключить, – сказал Монро. – Поэтому мы проверим тебя. Пойдем.

На улице бушевал ветер и накрапывал дождь. Южный горизонт полосовали молнии.

– Знатный шторм будет, – пробормотал Рашид.

Повели Виктора, как он и ожидал, к прячущемуся в зарослях экспериментальному блоку. Вслед за Монро он прошел через дверь, почти незаметную на фоне отливающих металлом стен.

Изнутри здания тянуло знакомым сладковатым запахом.

– Мне что, опять придется курить эту гадость? – спросил Виктор.

– Обязательно, – кивнул полковник. – Она не позволит тебе соврать.

Крохотная каморка с двумя стульями и лежанкой, куда привели Зеленского, была ему хорошо знакома.

– Последний шанс во всем признаться, – сказал Монро, глядя Виктору прямо в глаза. Над плечом директора виднелось морщинистое лицо Михайлова, Рашид топтался у двери.

– Мне не в чем признаваться.

– Как знаешь. – Полковник покачал головой, – Тогда раздевайся и ложись!

Монро и Рашид вышли, лампа под потолком погасла почти тут же, а вот визита человека с двумя трубками пришлось ждать довольно долго. Когда тот вошел, Виктор на мгновение подумал, не попытаться ли бежать сейчас, пока правда не стала известна.

Оглушить того, кто пришел к нему, прорваться к выходу и уйти в джунгли...

Но к тому моменту, когда в руках оказалась набитая дурманом трубка, Виктор решил, что ни за что так не поступит. Слишком мало шансов на успех имел такой спонтанный побег.

– Кури, – мягко сказал расположившийся на стуле человек.

Виктор уверенно поднес трубку к губам. После первой затяжки дым показался сладким, как мед, вторая отдавала мерзкой горечью, а после третьей из глаз хлынули слезы.

На мгновение увидел того, кто дал ему дурман. В руках тот держал трубку и еще что-то непонятное. На деревянной маске выделялся орлиный клюв, причудливое одеяние украшали перья на рукавах, на груди болталось множество ленточек и металлических фигурок в виде деревьев, человеческих костей, животных, людей.

Тело онемело, последовал знакомый провал.

Но погрузиться в видения Виктору не дали. Дикая боль, исходящая от плеча, пронизала тело, заставила его содрогнуться. Открыв глаза, Зеленский обнаружил, что лежит, слабый, как новорожденный, а вокруг клубится тьма...

– Кури дальше, – пришел из нее мурлыкающий голос.

Втягивать в себя дым было тяжело, точно он обрел вязкость гудрона, но возражать сил не оказалось, и Виктор послушно сосал, втягивая в легкие отдающие чем-то кислым струйки.

Ощущение было такое, точно втягивал в себя воздух, наполненный сотнями крошечных иголочек. Грудь кололо изнутри, но остановиться он не мог.

– Достаточно, – сказал кто-то, чьего лица Виктор не мог видеть, и вынул у него из рук трубку. – Теперь подождем, когда боль овладеет тобой.

Виктор лежал и чувствовал, что не в силах пошевелить даже пальцем. Неприятное ощущение расползалось от груди, охватывая живот, пах, сползая по ногам.

В последнюю очередь оно добралось до головы. Внутри черепа точно развели костер, пытающие струйки стекали по вискам, щекотали затылок. Виктор захотел закричать, но смог выдавить из себя лишь жалкий всхлип.

– Передозировка дурмана рождает боль, дикую, непереносимую, – сказал кто-то мягким, как пух, голосом. – И избавиться от нее можно единственным образом – начав говорить...

– Неужели? – Виктор с невероятным трудом заставил себя произнести слово и с удивлением ощутил, что на мгновение стало легче.

– Конечно, – подтвердил невидимый собеседник. – Я буду задавать вопросы, а ты отвечай... Твое имя?

– Виктор Зеленский.

– Возраст?

Чуть ли не до судороги сжав челюсти, Виктор заставил себя промолчать. Понимал, что, начни он говорить сейчас, потом не сможет остановиться, не сумеет сдержаться и выболтает все, лишь бы избавиться от мучений.

Боль тут же усилилась, огнем охватило грудь.

– Ты молчишь? – удивился обладатель мягкого голоса. – Зачем? Облегчи себе жизнь! Ведь я задаю такие простые вопросы. Скажи мне, сколько тебе лет?

– Тр... – Рот открывался сам, губы и язык шевелились, и Виктору приходилось насиловать собственные мускулы, бороться с ними.

Силы уходили, он словно плавал в океане боли. И утонул бы в нем, если бы не память, подсунувшая воспоминания о холодной планете под названием Новая Америка, об училище Месяценосного Креста Веры, где готовили священников для Крестового Джихада.

Вспомнился предмет, именуемый Темным Искусством. Занятия по нему проходили в полутемном подвале, где студентов учили тому, как обращаться с болью, вызывать ее и сдерживать, пользоваться ею как инструментом и не допускать, чтобы она становилась госпожой.

Кто знал, что тогдашние уроки пригодятся в будущем?

Виктор слышал, что его о чем-то продолжают спрашивать, тормошат, один раз тело охватила судорога от электрического разряда, но он не обращал на это внимания.

Он был занят. Отделил боль от себя, позволил ей царствовать в теле, освободив при этом сознание. После этого остановил мысли и стал наблюдать за тем, как корчится плоть.