Схватка с черным драконом

— Основная идея — выйти на японские военные миссии в городах Маньчжурии, на их каналы проникновения в Забайкалье через белоэмигрантские центры и организации. Нужно было локализовать разведывательную активность японской разведки, направленную на Восточно-Сибирский край. Для достижения этой цели предполагалось использовать связи бывших белых офицеров, проживавших в Чите, Иркутске и других городах края со своими однополчанами, родственниками и знакомыми в Маньчжурии. Наиболее удобными для ведения шпионажа и диверсий против Советского Союза японская разведка еще со времен интервенции считала остатки семеновских, колчаковских, пелеляевских, капелевских формирований, укрывшихся в Маньчжурии. И это учитывалось при разработке операции.

— Учитывалось ли при разработке операции изменение обстановки в связи с оккупацией Маньчжурии японскими войсками в 1931 году?

— Оккупация Маньчжурии и образование затем марионеточного государства Маньчжоу-Го вызвали угрозу резкого повышения активности японской разведки. Перед нами стояла задача в совершенно неотложном порядке не допустить развертывания японской шпионской сети на нашей территории. После выхода японских войск к границе Восточно-Сибирского края на всем пятисоткилометровом протяжении условия для действий японской разведки стали более благоприятными.

— Почему операция получила название «Мечтатели»?

— Название операции возникло по аналогии с мечтаниями руководителей белогвардейских центров и их японских хозяев добиться реставрации старого строя. Они иронично обозначены как пустые мечтатели, оторванные от реальной действительности.

Несколько листков, на которых была сформулирована основная идея операции, лежали в тонкой папке. На обложке название операции, дата начала и высший гриф секретности. Это было только начало долгой и кропотливой контрразведывательной работы. Добиться конкретных результатов можно было, имея опыт и знание таких операций, как «Синдикат-2», «Трест», «Ласточка» и некоторых других, которые проводились чекистами Украины, Северного Кавказа и Закавказья. Все это у нового начальника иностранного отделения было, и это помогло в работе.

Но для того, чтобы от идеи перейти к конкретным делам, нужно было создать у противника иллюзию существования в Иркутске, Чите и других городах края контрреволюционной группы, которая стремится расширить свое влияние. Такая группа должна обладать вначале скромными возможностями. Ее члены будут стараться, а это нелегко, проникать в советский аппарат, деревню, на крупные промышленные предприятия, то есть в те места, которые в первую очередь интересуют японскую разведку. В группу должны были входить люди, фамилии которых не вызывали бы недоуменных вопросов у руководителей харбинской белой эмиграции — известные бывшие белые активисты, в том числе военные авторитеты.

В руководители контрреволюционной группы чекистами был намечен бывший белый генерал Яков Георгиевич Лопшаков. Он был генерал-майором царской армии, участником Первой мировой войны. Был в ставке царя на фронте, где познакомился и близко сошелся с генералом Шильниковым. Это обстоятельство было решающим при назначении его на роль руководителя. Шильников в начале 1930-х годов возглавлял маньчжурское отделение РОВСа и фактически руководил всеми белогвардейскими организациями в Маньчжурии. Жил он в Харбине и отлично помнил Лопшакова по годам Первой мировой войны. У него, а следовательно, и у руководства японской военной миссии в Харбине, с которым он был тесно связан, бывший генерал-майор в роли руководителя группы не вызывал никаких сомнений. Это обстоятельство учитывалось чекистами. С бывшим генералом обстоятельно поговорили, объяснили необходимость создания такой группы, конечно, не вдаваясь в подробности, и он согласился помочь чекистам.

Алексей Кобылкин — один из членов «организации». Кадровый офицер царской армии, окончил кадетский корпус, участвовал в Первой мировой войне, дослужился до полковника, из зажиточной казачьей семьи, при атамане Семенове был назначен начальником Читинского армейского артиллерийского склада и в этой должности пребывал до конца семеновщины, но с ним в Маньчжурию не ушел и остался в Чите. Должность у него была чисто интендантская, в боевых действиях против частей Красной Армии и в карательных экспедициях против мирного населения не участвовал.

Поэтому после установления советской власти в Забайкалье никаким репрессиям не подвергался. Конечно, как и все белые офицеры, был на особом учете в ОГПУ. Чекисты присматривали за ним, и для такого присмотра основания были. По своим политическим взглядам Кобылкин был враждебен советской власти, мечтал о буржуазной республике. Взглядов своих не скрывал и вел антисоветскую агитацию. Конечно, эта деятельность была замечена. Его вызвали в Читинский оперативный отдел ОГПУ, побеседовали, предупредили, что такая деятельность подпадает под соответствующие статьи уголовного кодекса РСФСР со всеми вытекающими отсюда последствиями.