Схватка с судьбой

Волк нёсся с ощеренной пастью, и оборотни, особенно те, что узнавали зверя, сигали через костры, спеша убраться с дороги. Жалобно брякали опрокидываемые котелки, испуганные вопли переполошили весь лагерь. А Майяри в священном ужасе пялилась на зверя и не могла даже пошевелиться.

Торопливо обернувшийся Ранхаш сразу узнал отца и, зная, что Лютый точно не ограничится догонялками, рванул наперерез зверю.

Но не успел.

По горам прокатился женский визг.

Глава 83. Лекарь и тёмный

Спала Майяри ужасно! Мало того, что над ней посмеивались в лагере – даже Ранхаш досадовал, что не успел, но не жалел, – так ещё злющий, словно бы по-настоящему бешенный волк отказывался являть свою более разумную половину (хотя Майяри не сомневалась, что господин Шидая тоже очень и очень зол), огрызался на всех, бросался с такими явными намерениями растерзать, что Майяри пришлось поставить щит. Щит Лютого не порадовал. Он будто бы чуял невидимую преграду, хотя даже ни разу не налетел на неё, и бесился ещё больше. А стоило Майяри поставить щит вокруг себя, как он пришёл в такое неистовство, что девушка едва не завизжала от ужаса. Хорошо, что общинники этого не видели, а то пошатнулась бы её и без того хрупкая репутация.

Спускать с неё горящих злобой жёлтых глаз Лютый не собирался и ходил за ней по пятам, жутко, утробно рыча и яростно морща морду. Хотя какое ходил… Майяри пошевелиться боялась! На каждое её движение зверь отзывался рыком, и коленки слабели от страха.

Охрану Лютый не терпел и попортил отчаянно смелому Казару его талантливый зад. Хотел волк покусать и Ранхаша, но тот ловко, видать, не раз делал подобное, оседлал взбешённого отца и держал его за уши, пока у того малость не улучшилось настроение. Совсем чуть-чуть.

Лютого злило всё. Он гонялся за почтенным консером Шерехом и не менее почтенными старейшинами. Пытался покуситься на хайнеса, но за того вступился идиот-дракон, радостно подставив под волчьи зубы хвост и слюняво облобызав башку противника. Лютый рычал на костры и яростно вскидывался на любой шорох. Досталось даже госпоже Дирмайе, но, увидев Борвида, волк ощутимо смутился и набросился на Рамина, сиганувшего от него через костёр и опалившего штаны. Не трогал он только детей, словно и не замечая их.

– Он очень расстроен, – Ранхаш совершенно спокойно погладил вскинувшегося и ощерившегося волка между ушей. – Ещё и столько времени в этом облике. И лапы стёр.

– Да оборачивался он, – отозвался от одного из дальних костров высокий тонкокостный оборотень, очень похожий на трость: весь тонкий, а сверху голова. – Иногда в себя приходил, оборачивался и поражался, куда его Тёмные занесли.

Судя по смеху других крылатых охранников лекаря – забота от старого друга, – господин Шидай не просто поражался, а весьма красочно описывал своё изумление, оказавшись голым посреди леса, на горном склоне или в ледяной воде реки.

– Мы потому так быстро и добрались. Пока он соображал, мы его в лапах по воздуху несли. К концу путешествия он даже полегчал.

Оборотни опять засмеялись, а перепуганная Майяри теперь мучилась ещё и чувством вины.

Волк сильно исхудал и на еду набросился с такой жадностью, что девушка заподозрила: а не от голода ли он зубы точит на чужие задницы. Но нет. Откушав, Лютый ничуть не умерил своей ярости и продолжил скалить зубы.

А на его лапы страшно было смотреть! Стёртые в кровь, покрытые толстой коркой грязи, струпьями и коростой… Лекарь, когда увидел это, горестно охнул от ужаса. Но охом ему пришлось и ограничиться. Лапами занялся Ранхаш, а Майяри села прямо перед мордой зверя в качестве успокоительного. Время от времени Лютый яростно рычал на Ранхаша, мол, «Щенок! Ты что творишь своими кривыми лапами?!», но ни разу его не укусил, хотя перепуганной Майяри казалось, что вот-то и укусит. Один раз даже, разъярённо дыша, лизнул сына в лицо.

Спать Лютый отправился вместе с ними в палатку и прижался своим мощным горячим телом к спине девушки. Она попробовала перелечь на другую сторону, но волк с рычанием взвился и опять лёг за её спиной. И бдительно реагировал на каждое её шевеление, рыча так, что кровь стыла в жилах и попискивающая девушка вжималась в мужа. Спать в таком напряжении было решительно невозможно, и Майяри забылась каким-то подобием сна лишь к утру.

Не выспавшаяся и от того раздражённая девушка боялась уже не с такой охотой, как накануне, и даже смела огрызаться на ворчащего волка.

– Не смейте ходить за мной, – процедила сквозь зубы Майяри, на секунду замерев перед кустами, а потом туда нырнув.

Лютый всё же сунулся, и взявшаяся за край юбки девушка с такой яростью прошипела:

– Вон! – что зверь всё же позволил ей уединиться.

Когда солнце заняло позицию между горизонтом и полуденной чертой, до зверя, видимо, дошло, что девушка устала бояться, и он всё-таки обернулся.