Схватка у Черного Моря

За день до высадки десанта, 22 августа, было созвано совместное заседание губкома партии и губисполкома. Ян Гамарник поставил на обсуждение вопрос о положении в Одессе. В его докладе был сделан глубокий анализ обстановки на юге Украины. Авантюра Григорьева. Выступление в Одессе Черноморского отряда Стародуба и потом его измена на фронте в районе Вапнярки. Анархо-эсеровские митинги на заводе РОПИТ. Попытка выступить против Совета частей комендантского управления. Восстание кулаков немецких колоний. Блокирование Одессы англо-французскими судами. Докладчик показал, что все это — звенья одной цепи. Буржуазия, империалисты всего мира не хотят смириться с победой рабочих и крестьян в России, они ищут слабые места, пытаются найти щель, куда бы можно проникнуть и изнутри взорвать власть народа.

— Партийная организация города все время находится в мобилизационном состоянии,— говорил Гамарник. — Коммунисты наши не уходят с передних позиций. Почти 60% организации Одессы сражается против Деникина в Красной Армии. Все оставшиеся коммунисты участвовали в подавлении кулацкого восстания. Многие из них погибли. За коммунистами идет пролетариат, вы же знаете, что пролетариат Одессы своими силами, без отвлечения с фронта частей, сумел раздавить контрреволюционное выступление колонистов-кулаков и офицеров, посягнувших на Советскую власть. Пролетариат Одессы выдержал все испытания, он закалился в боях, еще теснее слился с партией коммунистов-большевиков. Но наше положение ухудшается. Я имею в виду фронт, где в последние дни стало хуже. Пал Херсон, пал Николаев. Враг приблизился к воротам нашего города. Солдаты Деникина одеты в английские шинели, у них английские пулеметы и французские пушки. Так случилось, что сейчас на нашем участке противник сильнее нас. Мы должны решить, что нам делать: эвакуировать город или подождать?

По докладу Яна Гамарника развернулись острые прения. Боролись две точки зрения: одна — за эвакуацию города, другая— против. Присутствовавшие на заседании военные работники заявили, что имеется достаточно сил для обороны Одессы. Большинство проголосовало против эвакуации ^{29}.

На следующий день положение резко изменилось. Утром 23 августа у Люстдорфа высадился белогвардейский десант.

С утра 23 августа в губком партии стали приходить руководители районных партийных организаций. Они докладывали Елене Соколовской о том, что сделано для будущей подпольной работы и кто из коммунистов остается в коммунистических подпольных организациях.

Вот докладывает председатель Морского районного комитета Борис Гумперт, или, как все его зовут по партийной кличке, «Товарищ Гриб». Для подпольной работы остаются надежные и опытные работники — Иван Калабин, Климент Чеснулевич, Франц Богуш. Это руководящая группа. С ними будут работать Иван Стадницкий, Мария Ачканова, Прокофий Колбаса, Софья Добровольская, Иван Бахарев, Александра Манойленко, Павел Гончаров, Василий Питченко. Установлены пароль и места явок...

— А как вы, товарищ Гриб, остаетесь? — спрашивает Соколовская.

— Наш комитет обсуждал этот вопрос. Признали, что мне оставаться нельзя, многие знают, трудно будет работать,— отвечает Гумперт.

— Лично вы как думаете?

— Хотел бы остаться, правда, только очень уж я приметен, не удается изменить свою внешность.

Соколовская смотрит на ладно скроенную фигуру сидящего перед нею моряка. Открытое лицо, гордо поднятая голова, могучие плечи. «Такого не перекрасишь и не загримируешь»,— думает она.

— Губком учел это обстоятельство, — продолжает Соколовская.— И все же решил оставить вас в Одессе. Вы здесь будете очень нужны. Нет в городе более важного участка, чем порт.

И тепло обняв Гумперта, Соколовская говорит ему:

— Скажу, но только лично для вас: и меня оставляют в Одессе. Будем снова вместе сражаться с врагом, как и при французских интервентах. Нам не привыкать!

В приподнятом настроении уходил Гумперт из губкома.

А Соколовская продолжала работать. Надо было окончательно просмотреть списки коммунистов, остающихся для борьбы в тылу врага, уточнить явки, пароли, еще раз рассмотреть составы подпольных районных комитетов. Если для возможного перехода в подполье партийная организация готовилась заблаговременно, то сам момент эвакуации был внезапным. В последние часы, когда противник уже пытался прорваться в город, выяснилось, что некоторые работники, уходившие в подполье остались без конспиративных квартир, без документов и паролей. Внезапность эвакуации неизбежно внесла элементы поспешности, растерянности. В губком непрерывно звонили. Спрашивали, как быть с документами и архивами, в каком направлении отходить работникам, за какое время выплачивать заработную плату рабочим и служащим. Вместе с Соколовской в губкоме находились Филипп Александрович, Калистрат Саджая, только что прибывшие из Зафронтового бюро Анастасия Васильева, Иоганн Планцис и некоторые другие работники. Все они были поглощены неожиданно нахлынувшей горой неотложных дел.