Схватка в западне

Казаки, замыкавшие обоз, ждали стремительно приближающиеся сани. Тройка неслась не сбавляя ход. Они подняли винтовки, требуя, чтобы Зарубов остановился. «Тпру-у-у!» — натянул вожжи Артамон; кони с трудом сдержали кошеву, и она чуть не сшибла телегу, доверху загруженную мешками. Казаки обложили Зарубова матерщиной.

— Как выражаетесь?! — напустился на них Пьянников. — Не видите, што офицер перед вами?

— Мы на ездового-растяпу, ваше благородие. Куда глядит, ненароком кувырнул бы вас. И подводу с зерном перекинул бы.

Макар поднялся из кошевы:

— Почему останавливаете?

— Велено задержать, узнать, хто такие.

— Мы с мандатом его высокопревосходительства атамана Семенова, — достал Макар бумагу.

— Дозвольте, — нагнулся из седла один из верховых.

Пьянников усмехнулся:

— Неужто грамоте обучен?

— Два класса с отличием прошел, — с похвалой о сослуживце сказал второй верховой, — шибко грамотный.

Казак прочитал бумагу.

— Значит, господин в дохе и есть чиновник почтового дела Холодулин?

— Сомневаешься? — Макар недобро смерил белогвардейца. — Не похож?

— Похож. Почему не похож.

— То-то же, — смягчился голос Пьянникова. — Как фамилия?

— Аникин, казак Долгинской станицы.

— Скажи мне, Аникин, вы сопровождаете купеческий обоз, что ночевал нынче в Махтоле?

— Так точно, тот самый.

— И войсковой старшина Редкозубов едет с этим обозом?

Верховые переглянулись, почти одновременно ответили:

— Не могем знать.

— Понимаю, про начальство не велено говорить. Ну а про женщин двоих, одна с дитем, разве тоже не велено тебе, Аникин, сказать?

Аникин удивился:

— Вы и про женщин осведомлены?

Второй верховой не удержался:

— Про женщин знаем, ваше благородие. Они оказались краснюхами.

Пьянников осек его:

— Тебя не спрашивают. Што они красные, мне известно. — И опять к Аникину: — Так в обозе эти женщины или где?

— Никак нет, в обоз они не попали. Одну прямо в Махтоле арестовал приказный Булыгин и погнал в Таежную, а другая, котора с дитем, с ночи сбегла из села…

Казака окликнул возница последней в колонне подводы:

— Ишшо ответ пришел на ваш доклад, указано прощупать санную тройку.

И тут Андрей Глинов дернул Пьянникова за рукав шинели: «Взгляни!» — и указал в сторону, с которой к обозу скакал верхоконный. Белогвардеец Аникин тоже заметил всадника:

— Как будто бы прапорщик Мунгалов. Из Махтолы напрямки через Дунькину сопку…

Да, это — Мунгалов. Он был от обоза уже на расстоянии ружейного выстрела и во всю глотку орал казакам:

— Хватайте их! Они красные, большевики… Офицер — главарь партизан, бей его!..

Семеновцы ничего не понимали.

— Ваше благородие, разве вы красные… — не верил Аникин.

Второй белогвардеец, приложив ко рту руки рупором, прокричал прапорщику:

— У них бумага от атамана.

Пьянников не стал дожидаться, когда семеновцы разберутся, что к чему, выхватил револьвер. Аникину не удалось вскинуть винтовку, а его напарник увернулся.

— Андрюха, за пулемет! Прапорщика не упусти.

Глинов сбросил с себя овчину почтового служителя, дал из «максима» по Мунгалову короткое «та-та-та». Высоко взял. Чуть опустил ствол, дал вторую очередь — она срезала прапорщика.

Лошадь понесла Аникина по-над колонной, он плетью свисал с седла вниз головой и чертил рукой придорожный снег. Второй казак во весь опор рванул в сопки, на ходу стреляя в воздух.

Обозная цепочка сломалась, телеги, тарантасы без разбору сворачивали с дороги, мешали друг другу, сталкивались, опрокидывались.

Макар скомандовал Зарубову:

— Вперед!

Тройка покатила бездорожьем, вдоль расстроенной колонны.

— Войсковой старшина где? Где Редкозубов? — гремел голос Пьянникова.

Старик махнул кнутовищем в голову колонны:

— Вона поглянь, как бродь улепетывает.

Пьянников разглядел петлявшего между подвод Редкозубова, но скомандовать Артамону Зарубову «Давай за ним» не успел. Впереди появилась пролетка с вахмистром, с нее застрочил пулемет.

— Андрюха! — вырвалось у Макара.

Заржали лошади. Одна рухнула сразу, вторая, коренная, упала на передние ноги, пристяжная рванулась в сторону: кошева встала на левый полоз, выбросив в снег партизан.

Пьянников и Зарубов поднялись невредимыми, а Глинов не встал.

— Андрей!.. Ты што?! Живой ты? — тряс его Макар.

— Не трогай его, — услышал Пьянников густой бас Чернозерова.

Старик наклонился над Глиновым, послушал сердце, произнес:

— Живой, однако, но ранетый.

Макар позвал Зарубова:

— Артамон.

Но Зарубов не расслышал его, так как палил из карабина по пролетке. Он видел, что она подобрала Редкозубова и была уже вне досягаемости, однако продолжал посылать вдогон пули, пока в магазине не кончились патроны.

Глинов был без сознания. Макар волновался: неужто умрет? Чернозеров ободрял:

— Выживет, не горюй, паря, зараз полекарим ево.

Он достал из-за пазухи небольшой глиняный кувшин с узким горлом, приподнял голову Андрея, влил в рот мутной жидкости.

— Што за снадобье? — с недоверием спросил Пьянников.

— Знамо сами, — пробасил старик. — Добрый, однако, напиток. Я ить им отходил командира вашего. И этому подмогеть. — Он осторожно опустил голову Глинова. — Пущай покудова до нутра доходит…