Схватка за Рим

-- Не болтай мне о любви, глупый мальчишка. Из-за того, что тебе приснились алые губы и белое тело, ты толкуешь о любви? Что можешь ты знать о том, что я потерял в этой женщине, матери моего ребенка? Не раздражай меня. Я с трудом сдерживаю свою боль и отчаяние.

Гунтарис все время молчал, задумавшись.

-- Я был с тобой, Витихис, на войне с гепидами. Никогда не видел я, чтобы простой человек был так благородно храбр. Я знаю, в тебе нет никакого коварства. И знаю, как глубока бывает любовь к достойной жене. И ты пожертвовал для народа своей женой? Это великая жертва.

-- Брат! -- вскричал Арагад. -- Что ты замышляешь?

-- Я думаю, что дом Вельзунгов не должен допустить, чтобы кто-либо превзошел его в благородстве. Благородное происхождение, Арагад, обязывает к благородным поступкам. Скажи мне, Витихис, только одно еще: почему ты не отказался скорее от короны, даже от жизни, чем от своей жены?

-- Потому что это погубило бы наше государство. Два раза я хотел уступить корону графу Арагаду. И оба раза первые люди при моем дворе клялись, что никогда не признают его. Явилось бы три, четыре короля сразу, но Арагада они не признали бы. Тогда я отпустил свою жену. Принеси же и ты жертву, герцог Гунтарис, отказавшись от притязаний на корону.

-- В домах готов не будут говорить, что крестьянин Витихис оказался благороднее, чем самый благородный из благородных. Война кончена: клянусь тебе в верности, мой король.

Гордый герцог опустился на колени перед Витихисом. Король поднял его, и они дружески обнялись.

-- Брат, брат! Что ты сделал! Какой позор! -- вскричал Арагад.

-- То, что я сделал, делает мне честь, -- спокойно ответил Гунтарис. -И чтобы мой король увидел в этой клятве не трусость, а благородный поступок, я прошу у него одной милости: Амалы и Балты оттеснили наш род с того места, на которое он имеет право среди готов.

-- В этот час, -- сказал Витихис, -- ты снова купил это место: готы никогда не забудут, что благородство Вельзунгов предотвратило междоусобную войну в такое опасное время.

-- В знак того, что ты отдаешь нам справедливость, позволь, чтобы во всякой битве Вельзунги носили боевое знамя готов, -- сказал Гунтарис.

-- Пусть будет по-твоему, -- ответил Витихис, протягивая ему руку. -- И ничья рука не понесет его с большим достоинством.

-- А теперь к Матасунте! -- сказал Гунтарис.

-- Матасунта! -- вскричал Арагад, который до сих пор стоял, точно оглушенный этим примирением. -- Матасунта! Вы вовремя напомнили мне о ней! Вы можете отнять у меня корону, но не мою любовь и не долг защищать возлюбленную. Она отвергла меня, но я люблю ее. Я защищал ее перед братом, когда он хотел принудить ее стать моей. Тем более буду я защищать ее теперь, когда они хотят принудить ее стать женой врага.

Вскочив на лошадь, он помчался к ее палатке. Витихис с беспокойством смотрел ему вслед.

-- Оставь, -- спокойно сказал ему Гунтарис. -- Раз мы соединились, лам нечего бояться. Пойдем и как предводители примирим наши войска.

И он подвел Витихиса к своему войску и потребовал, чтобы все тотчас присягнули ему. Те с радостью дали клятву.

Между тем Арагад вошел к Матасунте.

-- Не сердись, княжна! На этот раз ты не имеешь права! Арагад пришел только исполнить последний долг своей любви. Беги, следуй за мной! -- и он схватил ее за руку.

Матасунта выдернула свою руку и отступила назад.

-- Бежать? Куда? Почему? -- спросила она.

-- Куда? За море! Через Альпы! Все равно. Но беги, потому что твоей свободе грозит опасность. Тебя назначили в жены другому, и если ты не бежишь, они принудят тебя выйти за него.

-- Принудят? -- ответила Матасунта. -- Меня, внучку Теодориха? Пусть попробуют! -- и она схватила кинжал, который был спрятан у нее на груди.

В эту минуту в палатку вошел Тейя, а за ним два мальчика в нарядных белых шелковых одеждах. Они несли пурпуровую подушку, прикрытую покрывалом. Тейя подошел к Матасунте и опустился перед ней на колени.

-- Приветствую тебя, королева готов и Италии! -- мрачно сказал он.

Она с удивлением взглянула на него. Тейя же поднялся, взял с подушки, которую несли мальчики, золотую корону и зеленую ветку руты и подал их Матасунте.

-- Вот, -- сказал он, -- корона и венок невесте, Матасунта. Носилки ждут, садись и поезжай венчаться и короноваться. Арагад схватился за меч.

-- Кто прислал тебя? -- спросила Матасунта с бьющимся сердцем, все еще держась за кинжал.

-- Кто, как не Витихис, король готов? -- ответил Тейя. Глубоким торжеством сверкнули прекрасные глаза Матасунты. Быстро надела она корону на голову и, подняв обе руки к небу, вскричала:

-- Благодарю тебя, о небо! Твои звезды не лгут, и верное сердце также. Я знала, что это будет... Идем, Тейя, я готова. Веди меня к своему и моему господину.

Они уехали.

Арагад не в состоянии был вымолвить слова от изумления. К нему подошел один из его свиты.

-- Ну, что же? -- спросил он. -- Лошадь готова. Куда же?

-- Куда? Куда? -- повторил Арагад. -- Остается только одна дорога -- по ней я и пойду. Где теперь византийцы -- и смерть?