Схватка

— Только ангелы с неба не просят хлеба, — пословицей пояснил свою мысль Захар.

— Ах, ты вот о чем! Что у нас в наличии?

— Полбуханки хлеба и одна банка «тошноты».

— Какой «тошноты»?

— Ну тушенки.

— Не густо. Добудем харч. Ночь настанет — сообразим.

— Скорей бы ночь, — шепотом произнес Асхат. — Нужда есть...

— Понял тебя, Асхат, — сказал Усольцев. — Я тоже терплю... Ночь придет — вылезем на волю... Может, и умоемся...

Ночью в самом деле полегчало. Наверху, кажется, немцы угомонились — нет пальбы. Усольцев первым выполз на волю. Прижался к обрыву, задрал голову вверх, прислушался — там тишина. И облегчился...

— Асхат, выходи! — просунув голову в лаз, произнес Усольцев. — А ты, Захар, дуй в роту, к старшине. Провиант добывай... Только осторожно. Жмись к обрыву...

Хафизов, справив свое дело, отчего повеселел, решил и умыться. Волга ведь рядом, метров шестьдесят проползти — и вода.

Пополз. Сначала медленно, несмело. Потом прибавил скорость. Услышал плеск волны. Знакомый плеск! Он же волжанин. Все свои двадцать лет у Волги жил, Волгой кормился, каких сазанов таскал! Даже на рынок в Казань возил... Было такое. А вот теперь крадучись ползет к своей Волге. Кто бы мог подумать о такой нелепице...

— Шайтан проклятый! — вслух ругнулся Асхат и тут же к песку прилип: сверху ударил автомат.

— Назад! — Асхат услышал голос Усольцева и как рак попятился.

Не отведал волжской водицы Асхат, не умылся. Но повезло: не продырявил его немец, целым возвратился в землянку.

К утру, когда еще не успела рассеяться мгла, Усольцев, дежуривший у лаза, увидел того, кого ждал, — Захар притопал.

— Наконец-то! — со вздохом произнес Емельян.

— Держи сидор, — Захар подал Усольцеву вещмешок.

— Ого-го! — Емельян с трудом протянул Захару поклажу сквозь лаз. — Теперь живем!

Возвращение Нечаева с увесистым вещмешком подняло дух и Емельяна, и Асхата, и, конечно, самого Захара, благополучно преодолевшего опасный путь. Бойцы рады были всему съестному: и хлебу, и салу, и — о, чудо! — шоколаду, который неизвестно каким боком попал в красноармейский рацион.

— Моим бы дочуркам такое лакомство, — сказал Захар, доставая из мешка квадратную плитку.

— Где взял? — у Емельяна мелькнула недобрая мысль. — Признавайся.

— Старшина выдал. Сказал, что склад какой-то большой достался дивизии, в нем гора этого шоколаду. — Комдив велел всем бойцам выдавать, потому как с провизией в дивизии не густо.

— Ну ладно... Будем по малости сосать.

— А я не буду потреблять. Накоплю и девочкам, может, посылочку сварганю. Они отродясь такого лакомства не опробовали.

Пока выгружался вещмешок, рассвело. Наступило самое беспокойное время, требовавшее особой бдительности.

— Ты, Захарка, отваливай на боковую, а мы — за дело! — распорядился Усольцев и прислонил трубку к уху.

Асхат примостился у лаза.

Волга еще дремала. Над ее водной гладью стелился сизый туман. Асхат залюбовался тишиной. Будто и войны нет... В такой час с удочкой бы да в лодке...

Тишину нарушил Усольцев:

— «Север», я — «Исток»! Докладываю, полный порядок! Сверху не беспокоят. Живем нормально. Продолжаем наблюдать...

Хафизов чуть высунулся из лаза, глянул налево, потом направо и снова сдал назад.

— Что там? — спросил Усольцев.

— Никого. Берег тихо. Волга тихо.

И вдруг какая-то глыба повисла в метре от лаза. Она сползла сверху.

Хафизов позвал Усольцева.

— Взрывчатка, — сразу определил Емельян и, не раздумывая, дал очередь из автомата по веревке.

Взрывчатка рухнула вниз и по откосу покатилась на песок. Через мгновение раздался взрыв, поднявший песчаный столб выше лаза.

— Понял? — Усольцев взглянул на Асхата. — Во какую пакость сочинили.

Хафизов выругался по-татарски, Усольцев ничего, конечно, не понял, но уловил слово «шайтан».

— Теперь, браток, держись, мы на крючке, — Усольцев просунул голову в лаз. — Гады, кажется, точно засекли наши координаты.

Сверху донесся автоматный треск.

— Смотри, Асхат, кто-то упал.

Хафизов приблизился к лазу.

— Не вижу.

— Вон слева... Упал и лежит.

— Правда, мал-мал ползет. Может, немец-шайтан сверху падал, да?

Усольцев напряг зрение.

— Наш... Петлицы вижу. Наш! Кажется, немцы подсекли его. Слышал же, автомат наверху полоснул.

Пробудился Захар.

— Что вы там углядели?

— Свой человек песок лежит. Помогать надо!

— Верно, Асхат, — сказал Усольцев и спросил: — Как будем действовать?

— А ну, давайте я погляжу, — подлез к лазу Нечаев. — Он к обрыву добирается. Ковыляет.

Снова хлестнул автомат.

— Они его добивают, — забеспокоился Усольцев. — Вот что, Асхат, давай-ка к нему... Тащи к нам. А я прикрою вас.

— Как это прикроешь? — не понял Нечаев.

— Вылезу и гранату швырну. Доводилось в партизанах кидать. Правда, ввысь не пробовал, но сумею.

— Рисково, елки-моталки, — произнес Нечаев.

— Само собой, — подтвердил Усольцев и тронул Асхата за плечо. — Пошел!