Скидамаринк

То, что Моми лишен какого-либо бэкграунда типичных серийных убийц, действительно, вызывало опасения. Всегда удобно подогнать убийцу под какую-либо классификацию: иногда этого бывает достаточно, чтобы предупредить некоторые его дальнейшие поступки. Однако этот человек, раздвинувший зримые границы ужаса, разрушал любые типологии. Его действия порождали невыносимый страх непредсказуемости преступления. А что, если каждый из нас в потенциале серийный убийца?

Идея универсального импульса, побуждающего к преступлению, коварным образом существующего в бессознательном каждого из нас, очаровывает психиатров и невропатологов и заставляет их спорить вот уже более века. В случае с Моми споры вспыхнули с новой силой, и знак времени в это вмешались кинематограф и телевидение. Необходимо сказать, что после десятилетия чрезмерного внимания к «классическим» серийным убийцам со стороны СМИ, они почти утратили свою оригинальность. Будучи обвиненным в сочувствии к образам самых невероятных убийц, взращиваемых им, Голливуд взял реванш, начав эксплуатировать тему спонтанности преступления в фильмах, где симпатичный сосед, образцовая жена или безупречно ведущий себя сын в одно прекрасное утро превращались в любителей крови.

– До сего дня я постоянно слышала, что Моми работает в одиночку, – произнесла Барбара, пока мы ждали Витторио.

– Вы правы, – подтвердил я. - Зачем ему эти типы?

– Очевидно, это люди из «Майкро-Глобал», ищущие Стейнера, – откликнулся Магнус.

– Но почему они думают, что нам известно место, где его прячут? – спросил я, разглядывая серебристых рыбок, плававших в большом аквариуме посреди вестибюля.

– Все время этот вопрос! - крикнула Барбара. - Но почему мы? Почему именно нам отправили эти послания? Почему наша машина взорвалась? Почему мы получили эти куски картины?

– По поводу Джоконды, – ответил я, – не уверен, что мы улавливаем истинную связь между этим полотном и президентом «Майкро-Глобал».

– Что Вы хотите сказать?

– Подумайте, Магнус, поразмышляйте о логистике и технической оснащенности, которая требуется, чтобы украсть столь совершенно защищенную картину, как Джоконда.

– Допустим, и что из того?

– Кто, кроме Мафии и спецслужб способен организовать подобную операцию, не оставив следов и устроив короткое замыкание в системе защиты, казавшейся безупречной?

– «Майкро-Глобал», – воскликнула Барбара.

– Точно.

– Вы считаете, что похищение картины устроил Стейнер? - Скептически поинтересовался Джемерек.

– Выглядит вполне вероятно.

– Но этот парень один из самых богатых людей в мире, он мог бы купить себе любую картину.

– Кроме тех, что находятся в национальных музеях, – уточнила Барбара. - Представьте ощущение власти, которое дало бы человеку вроде Стейнера обладание уникальным творением, недоступным даже для самых богатых коллекционеров.

– Нет, тут что-то не клеится, – произнес Магнус. Стейнер не обладает репутацией фаната живописи. Он интересуется только одним: чувством господства, которое дают ему его состояние.

Прождав три четверти часа, мы увидели, как дверь лифта открылась, и оттуда появился Витторио, наградив нас широкой улыбкой, плохо вязавшейся с его помятым лицом.

– Видите, чудеса иногда случаются, – сказал он, показывая на широкую повязку, скрывавшую его ухо.

– Не шутите, – отозвалась Барбара. - В этот раз не стоит.

– Mors ultima ratio, – ответил Витторио, тем самым подчеркнув, что смерть является главным итогом любого существования.

– Sed minima de malis,- ответил я, призвав на помощь остатки своих знаний из области латыни, стараясь напомнить священнику: из всех зол необходимо выбирать меньшее.

– Вы вдруг стали оптимистом, – заметил Магнус, явно забавляясь.

Мы покинули больницу на рассвете. В такси, которое везло нас обратно в церковь, Барбара положила мне голову на плечо, собираясь отдохнуть. Через некоторое время Магнус спросил Витторио, знает ли тот хороший рецепт приготовления куропаток.

Все улыбнулись, но я отчетливо видел, что несмотря на весь юмор и браваду, панический страх отныне поселился в каждом из нас.

Глава 7. Сделка