Скифия глазами эллинов

Для успеха перед публикой греческий оратор должен был говорить нараспев, меняя тональность в соответствии с содержанием своих высказываний. Во всех античных руководствах по риторике указывается, что оратору следует сопровождать речь ритмическими телодвижениями. Кроме выразительности голоса и ритмического построения фраз, Демосфен славился также великолепной жестикуляцией. Подобно Лисию и Исократу, он говорил на чистом аттическом языке своего времени; оратор избегал архаизмов и поэтических выражений и оживлял свою речь смелыми метафорами и гиперболами.

В молодости для заработка Демосфен занимался ремеслом логографа, но вскоре стал также выступать на политической трибуне. Со временем он возглавил одну из двух противоборствующих афинских политических партий. Противники Демосфена видели выход из тяжелого положения Афин в начале IV в. в сплочении греческих полисов вокруг македонского царя Филиппа и в организации новой общегреческой войны с персами. Среди лидеров промакедонской группировки афинян выделялся оратор Эсхин (рис. 13).

Рис. 13. Эсхин. Римская копия с греческого оригинала. Британский музей. Лондон

Демосфен рано разгадал опасность, грозившую независимости греков со стороны Македонии. С 351 г. он начал борьбу против экспансии македонского царя Филиппа. Выступая сначала как политический оратор, а затем как видный государственный деятель, он призывал афинян создать коалицию греческих полисов против македонской опасности. Ораторский талант Демосфена прозвучал во всей своей мощи в знаменитых речах «Против Филиппа», произнесенных между 351 и 340 гг. Их название «филиппики» до сих пор остается нарицательным для страстной обвинительной речи.

Политике Демосфена не суждено было победить. После продолжительной борьбы с переменным успехом афинская армия, выступившая против Антипатра, одного из полководцев Александра Македонского, потерпела поражение в 322 г. Когда Антипатр распорядился казнить оратора, тот попытался скрыться на острове Калаврии, у берегов Арголиды, но и там его настигли македоняне. Окруженный ими в храме Посейдона, где оратор искал убежища, Демосфен принял яд.

Сохранились речи Эсхина и Демосфена, произнесенные в 330 г. на процессе, собравшем массу народа. Это было не только состязание двух партий, но и единоборство двух прославленных ораторов.

В речи «Против Ктесифонта» Эсхин оспаривал предложение Ктесифонта наградить Демосфена золотым венком за особые заслуги перед государством. В ответной речи «О венке» Демосфену удалось опровергнуть основные доводы своего оппонента. Эсхин не собрал среди судей и пятой части голосов. После этого ему пришлось уехать из Афин и окончить жизнь на чужбине.

Речь Эсхина интересна для темы нашей книги потому, что отрицая права Демосфена не только на награду, но даже на звание афинского гражданина, оратор обратился к родословной своего противника с целью доказать его не чисто греческое происхождение и порочность его деда афинянина Гилона:

«Гилон предал врагам Нимфей, город на Понте, который находился тогда во владении нашего государства, и после доноса бежал из города, будучи приговорен к смерти. Не подчинившись приговору, он прибыл на Боспор, получил там в дар от тиранов городок, именуемый Кепами, и женился на женщине, правда, богатой, клянусь Зевсом, и принесшей в приданое много золота, но родом скифянке. От нее у Гилона родились две дочери, которых он прислал сюда (в Афины) с большими деньгами. Одну он выдал за лицо, которое я не назову, чтобы не навлечь ненависть многих, а на другой женился, вопреки государственным законам, Демосфен Пеониец; от нее-то происходит проныра и клеветник Демосфен».[368]

Деятельность Гилона относится к началу правления Сатира. Вероятно, первые годы он разделял власть с братом Селевком, и поэтому Эсхин сказал во множественном числе о «тиранах Боспора», предоставивших убежище Гилону. Эсхин стремился убедить афинскую аудиторию, что Демосфен со стороны деда «враг народа, так как вы присудили его к смертной казни, а со стороны матери — скиф, варвар, говорящий по-гречески». Показательно, что в ответной речи Демосфен никак не опроверг этот пункт обвинений своего противника; это подтверждает, с одной стороны, его родство с богатой негреческой семьей на Боспоре, а с другой — какие-то неблаговидные по отношению к Афинам поступки Гилона, о которых, конечно, с пристрастием, сгущая краски, рассказал Эсхин.

Наличие на Боспоре богатых и влиятельных представителей местного населения подтверждается явно негреческим именем Сопея, приближенного царя Сатира. Сейчас трудно сказать, была ли жена Гилона действительно скифянкой или принадлежала к синдомеотской знати, земли которой вошли в азиатскую часть Боспорского царства. Эти частности не имели значения для ораторов, так как рядовой афинянин считал скифами все негреческое население Северного Причерноморья.