Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

В итоге создается устойчивая связка образов: священные девы и сопровождающие их мужи, направляющиеся с древности и до VII в. до н. э. от священных гипербореев и аримаспов с «глазом на прекрасном челе», живущих или живших за Алтаем-Рипеями, к деве Артемиде; рогатая дева Ио; плешивые аргиппеи, подобные гипербореям. При всей кажущейся фантастичности этого комплекса образов он находит поразительное соответствие в фиксируемой историей и археологией реальности. Именно за Алтаем, в Хакасско-Минусинских котловинах на Енисее, образующих взаимосвязанную, замкнутую и своеобразную природную систему, давно обнаружены высокие (до 4,7 м) каменные стелы, изображающие в большинстве своем сакрализованных дев (изредка — мужей), безволосых и зачастую рогатых, характернейшим признаком которых является третий глаз, расположенный в середине чела (рис. 18).

Эти стелы, воздвигнутые в большинстве своем никак не позднее первой половины II тыс. до н. э., стояли (за редкими исключениями) на своих местах до VIII в. до н. э. и лишь позднее начали интенсивно использоваться при создании погребальных оград. Их почитание местным населением, не раз менявшим свой облик, культуру и язык, продолжалось вплоть до XX в.

То, что подавляющее большинство этих стел изображает именно дев, знали местные хакасы, поскольку большинство изваяний, имеющих собственные имена, назывались у них девами. Со временем к этому же убеждению пришел и М. П. Грязнов (1950: 155), признавший подобные изображения образами девы-матери. Позднее на основании подробного анализа мы пришли к выводу, что подавляющее большинство ранних стел с изображениями на узкой стороне представляют образ сакрализованной девы, хотя изредка среди них встречаются и изображения мужей, а «третий глаз» изображает чакру аджну, энергетический орган духовной концентрации и духовного ясновидения (Мачинский 1995; 1997а; 1997б).

Повествуя об этих «святых путях», Геродот и другие античные авторы ни разу не упоминают о торговле. Нет у Геродота и свидетельств об особых торговых путях в Скифии. Полагаем, что все это отражает существовавшую реальность. В древности особое значение придавалось вслушиванию в то, что предначертано богами и судьбой, попыткам завоевать их благосклонность, воздействовать на них в свою пользу, обрести благодать. Все это с наибольшим успехом реализовалось в особых «святых местах», где контакт с высшими силами был наиболее действенен (Делос, Дельфы, Стоунхендж, Хакасско-Минусинские котловины). Между этими «энергетическими центрами» устанавливались каналы связи — «святые пути», что создавало разветвленную систему обмена разноприродной благодатью. Не вызывает сомнения, что по «святым местам» осуществлялись и разнообразные межэтнические (контакты с родственными этносами, паломничества на прародину, к могилам предков и т. д.) и дипломатические (заключение союзов и т. д.) связи (на что есть намеки у античных авторов). Несомненно, на этих путях происходила и простейшая торговля (обмен дарами, провоз сакрализованных предметов или материалов — золота, нефрита и т. д., а также просто товаров, пользующихся спросом в дальних местах, попутный обмен всего этого на местные продукты и изделия). Но все это перекрывалось представлением о «святых путях», о действиях, совершаемых под покровительством высших сил с целью обретения благодати.

Рисунок 18. 1 — заготовка стелы с изображением девы; 2–4 — стелы с изображением дев; 5 — стела с изображением мужа (по: Вадецкая, Леонтьев, Максименков 1980)

И все же сакральный путь длиной свыше 5000 км между Хакасско-Минусинскими котловинами и Делосом представляется уникальным. Скорее всего, первоначальной целью паломничеств был не Делос, а некое святилище в западной части Малой Азии, откуда на Делос и был перенесен культ Аполлона и Артемиды. А для определения времени возникновения этого пути необходимо установить время сложения и культурной принадлежности той традиции создания упомянутых стел, которая так хорошо коррелируется с античными сведениями о гиперборейских девах и аримаспах, имеющих «глаз на прекрасном челе».

Как известно, М. П. Грязнов последовательно изменял свои взгляды на время изготовления этих стел в сторону их удревнения (Грязнов 1950). Сначала он связывал их с карасукской культурой, потом с андроновской, а позднее, под влиянием своих учеников, с окуневской. В его опубликованной посмертно книге сквозит некоторое недоумение по поводу того, что каменные антропоморфные стелы ямной культуры, столь родственной афанасьевской, не находят никакого соответствия в материалах последней (Грязнов 1999: 53–54). Представляется, что собранных Я. А. Шером и нами фактов (Шер 1980; Sher 1994; Мачинский 1995; 1997а; 1997б) вполне достаточно, чтобы признать, что наиболее сложные по системе изображений стелы с яйцевидными и, как правило, трехглазыми ликами на узкой грани являются древнейшими и были созданы носителями афанасьевской культуры не позднее III тыс. до н. э. Однако новые материалы и наблюдения заставляют вернуться к этой теме.