Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

Этот правитель, превосходный поэт и талантливый ученый, несмотря на свои разнообразные поприща и бессчетные военные походы, в которых он принимал активное участие, родился в 1482 году, когда владения его отца сократились до малозначительной Ферганской провинции и великолепного города Самарканда. Он рано лишился своей столицы из-за врагов с севера и в один момент оказывался номинальным главой огромной, но неспокойной империи, а в другой – разве что владельцем одной палатки, поскольку нес поражения почти так же часто, как одерживал победы, и, пока он не достиг зрелости и не приобрел опыт, ему, как видно, недоставало таланта великого полководца, хотя он и обладал непоколебимой доблестью и непревзойденными энергией и дерзостью. Подобно своему великому предку Тимуру, он оставил чрезвычайно интересные записки о необычайных событиях своей разнообразной и романтической жизни, и в них он дал описание разнообразных свойств и произведений стран, в которых побывал, настолько правдивое и подробное, что ему мог бы позавидовать любой современный путешественник. Говоря о Трансоксиане той эпохи, его переводчик господин Эрскин замечает: «Очевидно, что вследствие защищенности народов Мавераннахра благодаря их регулярному правительству, тамошние города имели возможность наслаждаться значительными удобствами и, возможно, еще большей красотой и культурой. Однако вся эпоха Бабура была эпохой великой смуты. Ничто не сыграло такую же большую роль в возникновении постоянных войн и окончательном разорении страны, чем отсутствие каких-либо определенных законов престолонаследия, ибо идея царского происхождения согласно первородству была совершенно размыта, как вообще на всем Востоке и во всех деспотических государствах. Смерть одареннейшего государя становилась лишь сигналом к общей войне. Соперничающие стороны при дворе или в гареме султана поддерживали разных претендентов, и каждый соседний монарх считал, что имеет полное право урвать свою долю добычи. Вельможи двора, занимая место подле выбранного кандидата, по всей видимости, не считали верность ему какой-либо важной добродетелью; и знать, неспособная предвидеть событий даже одного года, превратилась в шайку эгоистичных, расчетливых, хотя, быть может, и по-своему отважных интриганов. Положение, богатство и удовольствия, не в будущем, а сейчас, стали их единственным объектом поклонения; и правитель находился под влиянием общего отсутствия стабильности и сам был воспитан в беспринципных воззрениях авантюриста». Таково было состояние Трансоксианы в то время, когда потомки Тимура были вытеснены за воды Окса; и Бабур, изгнанный врагами даже из Ферганы, когда число его сторонников сократилось всего до двухсот сорока человек, принял смелое решение напасть на хорошо обороняемый Самарканд, которым тогда владела крупная армия узбеков во главе с их ханом Шейбани. При помощи друзей в стенах города Бабур штурмовал Самарканд и овладел им, и хан бежал; но вскоре враги снова окружили и осадили город, и Бабур, лишившись надежды на какую-либо помощь, когда его храброе войско терзали муки голода, ночью покинул цитадель и отступил в Кабул[222], где столкнулся со значительным сопротивлением и вызвал на поединок и убил поочередно пять военачальников, после чего обосновался в Газни, откуда в 1526 году, по его собственным словам, «поставив ногу в стремя решимости», отправился из своего скалистого царства за Инд, чтобы завоевать и подчинить Индостан. В своей биографии он так описывает осаду Самарканда узбеками:

«Во время осады мы каждую ночь обходили кругом крепость по валу; иногда ходил я, иногда – Касим-бек, иногда – еще кто-нибудь из беков или придворных. От ворот Фирюза до ворот Шейх-Заде можно было проехать по валу верхом, в других местах шли пешком. Те, которые совершали обход пешком, заканчивали круг к рассвету.

Шейбани-хан повел бой между воротами Аханин и воротами Шейх-Заде. Так как я был в резерве, то едва начался бой, отправился туда. Воротам Газиристан и воротам Сузенгеран мы не уделили внимания. В этот день, стоя у самых ворот Шейх-Заде, я метко поразил стрелой из самострела лошадь одного начальника конной сотни; эта стрела ее убила.