Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

В конце концов, сложив к своим ногам всю Сирию, Месопотамию и Малую Азию, после почти пятилетнего отсутствия император Тимур в середине 1403 года отправился в обратный путь на родину. Задержавшись по дороге, чтобы закончить покорение Грузии и неспокойных кавказских провинций, он по прибытии в трансоксианскую столицу полностью погрузился в дела правосудия и реформу правительства, чтобы исправить его злоупотребления. Его возвращение в Самарканд было встречено громким ликованием всего народа от мала до велика, и в течение многих недель и двор и город представляли собой одну непрерывную сцену буйных пиров и веселья; чагатаиды бросились в развлечения и удовольствия, и в один день в императорском дворце были отпразднованы бракосочетания шестерых внуков Тимура. После церемонии император задал пир для родственников и подданных, на который пригласили испанских послов из Кастилии, «ибо и самой малой рыбе, – говорит высокомерный персидский историк, – найдется место в океане»; и затем он принял у себя посланцев из Египта, Аравии и Индостана и нескольких сановников из семьи Тохтамыша, изгнанного ордынского хана. Им он дал слово когда-нибудь в будущем помочь их злосчастному повелителю вернуть свои утраченные владения, но пока что у монгольских армий достаточно планов на покорение других земель, а именно на завоевание и обращение в ислам всей Поднебесной империи.

В то время он как будто начал испытывать некие угрызения совести за ужасные кровопролития, которыми были отмечены его многочисленные походы; и, выступая с речью перед солдатами, он оправдывал новую войну тем, что призвал своих ветеранов очистить мечи от крови единоверцев-мусульман, то есть османов, омыв их в крови неверных и мятежников Китая. «Поскольку мы совершили наши завоевания, – сказал он, – ударами сабель и гибелью многих созданий Всевышнего[219], я вознамерился добродетельным поступком искупить грехи моей прошлой жизни; а каков наилучший способ получить помилование за наши прегрешения, как не разрушить идолища неверных в священной войне, а вместо них построить мечети и здания для поклонения пророку».

Почти за сорок лет до того местный китайский вождь восстал против выродившейся Монгольской династии, занимавшей тогда трон Пекина, и после долгой и ожесточенной войны и взаимного убийства миллиона человек ему удалось изгнать последнего китайского императора из рода Чингисхана за Китайскую стену, в татарские пустыни. Тимур, по его словам, предпринял свой китайский поход, как раз чтобы отомстить за это оскорбление, нанесенное монгольскому народу, который ушел вместе со свергнутым вождем в Монголию, – выгнать из Китая преемника Хунъу[220], узурпатора, и увеличить число приверженцев Мухаммеда; и 8 января 1405 года он выехал из Самарканда, чтобы присоединиться к своей армии и эмирам, которые еще раньше выступили в путь. Несмотря на свой возраст и суровое время года, он проехал 500 километров верхом на лошади, пересек застывший Сейхун (Сырдарью) и прибыл в монгольский лагерь возле Отрара, где его войска, завоевавшие Сирию, собрались числом 200 тысяч с обозом в 5 тысяч больших повозок с багажом и провиантом и множеством нагруженных лошадей и верблюдов. Однако там императора ждал некто более могущественный, чем он сам; и 25 марта его охватила сильная лихорадка, и ему почудилось, будто он услышал зов гурий, сказавших ему: «Покайся, ибо ты должен предстать пред Богом!» Тогда он приказал собрать вокруг него родных и военачальников и попросил их не жаловаться напрасно после его смерти, а помолиться за его душу и потом сказал: «Слава Аллаху, что сегодня и в Иране, и в Туране нет такого, кто мог бы выступить против. Я уповаю надежду на Господа Бога, что, несмотря на то что у меня много грехов, Он смилостивится надо мной, ибо я укоротил руки угнетателей относительно угнетенных. Я не допустил, чтобы в мое время сильный притеснял слабого». Он сказал, что очистил империю от врагов и возмутителей ее народа; но если его потомки допустят между собой разлад, то их постигнут несчастья во всех их начинаниях, непоправимый вред будет причинен и власти, и религии, поэтому они должны понимать, что в Судный день строго спросится с тех, кому он доверил безопасность и покой своего народа. Затем он назвал преемником своего внука Пир-Мехмед-Джихангира, как старшего члена императорской семьи, так как два его старших сына давно уже умерли, и приказал всем бекам и военачальникам: «Вы все должны подчиниться ему, согласованно должны выполнять порученные им дела, так мир не будет расстроен, и мусульманам не будут доставлены тревоги и вред. И многолетние мои труды не пропадут даром». Через несколько дней, в ночь на 31 марта 1405 года, Тимур испустил дух на своем походном шатре на шестьдесят девятом году жизни и тридцать шестом от начала своего насыщенного событиями правления; и его тело перевезли в мавзолей, который он воздвиг в Самарканде, и положили рядом с его выдающимся внуком мирзой Мехмедом и гробом знаменитого мусульманского пророка.