Скифы

— А что? — огрызнулся Тимоноф. — Всем осточертело то, что творится! Вот и…

— Что «вот и…»? Это и есть доказательство, что в этом новшестве уже есть необходимость. А что пошла ломка, так только те могут созидать новое, у кого хватает смелости ломать все без страха и жалости.

— С этим я согласен, — согласился Тимоноф. Он внимательно всматривался в Крылова, словно старался понять, что же такое есть в этой непонятной скифскости. — Но вернемся к нашим баранам. Вы уже знаете про нашу организацию… Или догадываетесь. О ней все знают. Ею пугают слабых интеллигентиков, хотя на самом деле наша организация созидающая, а интеллигентов в ней больше, чем, скажем, в любой парламентской партии… Признаюсь, мы не сразу обратили внимание на вашу организацию. А когда узнали, то сперва сочли, что это что-то вроде кружка «Умелые руки» или секции резьбы по дереву. Даже когда я приходил к вам в первый раз, то просто выполнял поручение своего руководства. Сам, сознаюсь, вас недооценил. Сейчас же поздно что-либо предпринимать…

Крылов полюбопытствовал, ощутив недобрый холодок не столько от слов, сколько от подтекста:

— А что же могли бы предпринять?

Он прямо посмотрел Крылову в лицо. Глаза были холодные, глаза умеющего убивать профессионала.

— Вы приняли участие в борьбе… Ставки слишком велики. Вы понимаете, что вас не остановили в самом начале лишь потому, что просмотрели угрозу. Все просмотрели! Как власти, занятые борьбой за места в правительстве, так и вся оппозиция, включая как парламентскую, так и непарламентскую… Непарламентская, как понимаете, в средствах стесняется меньше.

Холодок сковывал Крылова все больше. Непослушными губами проговорил:

— Вы объяснили все четко. А теперь выкладывайте, с чем пришли. И выметывайтесь.

В короткой паузе, наступившей после его слов, оба услышали щелчок передергиваемого затвора. Звук донесся из-за двери в компьютерную комнату, где остались Тор и Klm. Тимоноф, похоже, не только не испугался, наоборот, на губах заиграла довольная улыбка:

— Ваши ребята начеку… Молодцы! Показывают, что, если я брякну не то слово, мозги вышибут.

— И чему радуетесь? — спросил Крылов уже враждебно, злой, что этот профессионал так легко разгадывает нехитрые действия скифов.

Тимоноф развел руками:

— А тому, что мы похожи. Ведь у вас нет разрешения на этот пистолет? Я отличу по щелчку затвор ружья, на которое выдается разрешение… от щелчков пистолетов. Это у вас «ТТ», могу назвать калибр, скорострельность…

— Не знаю, — ответил Крылов нарочито елейным голосом и прямо посмотрел Тимонофу в глаза, — о чем вы таком говорите. Извините, но у меня мало времени…

Тимоноф покачал головой. Надменность ушла с лица, Крылов видел, как медленно и нехотя проступает горечь, а в глазах появилась усталость.

— Черт бы вас побрал! — вырвалось у него внезапно. — Вы, кучка дилетантов, со своим дурацким… ладно, признаю, со своей гениальной идеей этой скифизации, не просто потеснили, а серьезно обескровили многие движения. Даже боевые отряды пощипали. Не знаете?

Крылов ответил честно:

— Для меня это новость.

— Всего лишь потому, — ответил Тимоноф с некоторым пренебрежением, — что пока что не придаете значения патриотическому воспитанию молодежи. Но, думаю, у вас это упущение временное. Да, от нас к вам ушло с пару сот крепких ребят, на которых мы возлагали надежды. От партии «Женщины нашей России» к вам перебежали несколько самых активных. Там тоже рвут и мечут, уже ходили в Министерство юстиции с требованиями если не запретить, то как-то ограничить вашу деятельность. Даже от движения «Интеллигенция Руси» к вам переметнулись какие-то высоколобые… так говорят, хотя в их партии это тщательно скрывают.

— У вас хорошо поставлена разведка, — заметил Крылов. Сердце его учащенно билось. — Профессионально…

— Да какие теперь профи? — отмахнулся Тимоноф. — Так, шушера… Кстати, вам тоже нужно обратить внимание как на разведку, так и на контрразведку.

Крылов демонстративно посмотрел на часы, поинтересовался:

— И что вы хотите? Конкретно?

Он уже чувствовал, с чем пришел Тимоноф, но этот уполномоченный по связям все не может заставить себя выговорить эти слова, ведь совсем недавно приходил совсем-совсем иначе…

Тимоноф выдохнул, сразу став меньше, уже не пламенный вождь, а немолодой офицер, уставший пробивать стены, когда впереди вырастают все новые и новые. Посмотрел исподлобья, процедил:

— Мы готовы влиться в ваше… движение. На известных условиях, естественно.

— Спасибо, — поблагодарил Крылов. Сердце билось учащенно, ибо тягаться с его организацией мало кто рискнул бы, даже этого уполномоченного по связям, если честно, он попросту боится. — Но у нас не объединение… У нас, вы же сами видите, у нас все открыто… у нас либо скифы… либо… все остальные.

Тимоноф кивнул:

— Да, это мне особенно нравится. Как у иудеев: они люди, остальные — гои. Рабочий скот для евреев. Навоз для их садов и полей. Всякие клятвы еврея перед неевреем не имеют силы, так как нееврей — не человек. К тому же вы своей идеологией в самом зародыше подавляете саму возможность раскола!

Крылов вздохнул: