— К сожалению, люди всегда найдут возможность для раскола.
— Мы будем таких выявлять заранее, — пообещал Тимоноф. — Я предлагаю вам соединиться… ладно-ладно, я предлагаю вам принять нашу организацию в свое движение. Мы могли бы стать ядром вашей ударной мощи. Вам без этого не обойтись.
Он смотрел Крылову в глаза, даже дыхание затаил. Крылов внезапно ощутил, как для него это важно. Некоторое время не сводили глаз один с другого.
— Мне не хотелось бы отпугивать мирных интеллигентных людей от нашего движения, — проговорил Крылов наконец. — Потому мы не можем принять вашу организацию, уж извините. Но мы не будем препятствовать, если ваши люди, оставив вашу организацию, примут участие в нашем движении. Я знаю, что, каких бы собак на вас ни вешали… мол, фашисты, националисты, мракобесы, расисты, — на самом деле у вас собрались люди, что болеют за Россию. А такие люди намного лучше, чем тот скот, что живет только работой, бабами, жратвой и развлечениями. Это все равно скот, один у него диплом, два или нет ни одного.
Тимоноф нахмурился, молчал. Брови сшиблись на переносице, лоб прорезали глубокие складки.
— Не знаю, — проговорил он с сомнением, — правильно ли вы делаете… Все-таки у нас организация с крепким костяком. Ей несколько лет. А сколько скифам?
Крылов оглянулся на календарь.
— Ого, — ответил он, — как время летит! Через пару недель мы собираемся отпраздновать великую победу наших войск над иноземными захватчиками.
Тимоноф спросил с недоумением:
— Через две недели? Что за дата? Бородинское сражение?
Крылов пренебрежительно отмахнулся:
— На Бородинском русская армия потерпела сокрушительное поражение. Но вот две тысячи триста тридцать пять лет назад наша скифская армия пришла на помощь осажденной македонцами Ольвии… это были наши союзники, и наголову разгромила отборнейшее македонское войско во главе с лучшим полководцем Александра Македонского — Зорапионом. Кстати, сам Зорапион пал в битве, а скифы сделали из его черепа чашу. Ну, знаете ли, был у нас тогда такой милый обычай…
Он улыбнулся, глядя на ошарашенного Тимонофа, а взглядом дал понять, что современные скифы подумывают восстановить этой обычай делать чаши из черепов убитых врагов.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Тимоноф сумел выдавить:
— А знаете… из этого сумасшествия может что-то выйти!
Глава 17
К концу дня ввалился Klm, хмурый, челюсти сжаты, губы в одну линию, рот похож на стальной капкан.
— В кафе посидеть не удастся, — сказал он коротко.
У Крылова в кабинете толклись члены инициативной группы, головы забиты предстоящим праздником, надо бы отметить как-то по-особому, на Klm оглянулись с тревогой.
— Что случилось?
— Несчастье.
— Обвал рубля?
— Хуже, — ответил Klm. Помолчал, обвел всех злым взглядом, сказал уже тише: — Сегодня какие-то подонки повеселились в кафе. Ну, столы перевернули да посуду побили — ладно. Но Валентину… с нее сорвали одежду, изнасиловали прямо на столе. Были свидетели.
Раб Божий ахнул, Тор выругался. Наступило тяжелое молчание. Откин спросил:
— А кто?.. Хоть приметы есть?
Klm сказал зло:
— Какие приметы? Они и не скрываются. Их знают все. С соседней улицы ребятишки. Правда, уже великовозрастные. Одному лет под тридцать, высшее образование, естественно, папа дипломы купил всей семье и всем друзьям, другие помоложе… Тот, что самый старший, сынок директора рынка. Дружки — то ли просто собутыльники, то ли из охраны…
— Где их можно застать?
Klm скрипнул зубами:
— Этот… который сынок, его зовут Вадик, сейчас в том же кафе. Там вместо Валентины сейчас обслуживает другая девчонка. Ну, эта выполняет все, что от нее требуют. В том числе и тот пустячок, чтобы ходила только голая. И завтра они будут. Им понравилось там… почему-то.
— С нами как-то связано?
Klm помедлил, ответил осторожно:
— После того как там стали собираться мы… о кафе узнали. В последнее время Валентине пришлось поставить еще четыре стола вдоль улицы. Все возможно, я ничего не исключаю.
Тор отправился к Тимонофу, оттуда звонил дважды, о чем-то намекал, но так осторожничал, что никакие службы по перехвату телефонных разговоров ничего не смогли бы нарыть.
В условленное время с ним прибыло шестеро крепких парней. Молчаливые, собранные, они лишь кивнули Крылову, признавая в нем старшего, но держались в сторонке.
Лишь один угрюмо сострил:
— Девушка — это пуля со смещенным центром тяжести: попадает в глаз, проходит через сердце, бьет по карману и выходит боком.
У него, как обратил внимание Крылов, в руках была спортивная раскрытая сумка. Сверху наброшена майка, очень легко и быстро выхватить из-под нее пистолет, автомат или что-то еще, что со смещенным центром…