Скифы пируют на закате

Труп полетел вниз, и сизо-серая мгла тут же рванулась ему навстречу, будто и в самом деле была живой, оголодавшей, как полярный волк. Тело погрузилось на дно ванны, и тут же в воздухе зазвучала долгая тоскливая нота – словно некий невидимый музыкант готовился наиграть на флейте похоронную мелодию. Туман уплотнился, серым саваном спеленал мертвеца, походившего теперь на мумию в неряшливых обертках из старого папируса, затем звук смолк, исчез вместе с телом. Ни костей, ни обрывков одежды, ни пуговиц… Ничего!

Дядя Коля, следивший за погребальным обрядом с порога, крякнул, поскреб щетинистую щеку и пробормотал:

– Это ж они для нас приготовили, поганцы! Сучьи дети! Чтоб, значитца, кинуть в корыто, за цепку дернуть и в отход спустить! Ну, мудрецы, бляха-муха! Слушай, Нилыч, – он повернул к Сарагосе слегка побледневшее лицо, – давай-ка всех этих хитрожопых в их же дерьмо и перекидаем! Самое место, а?

Но куратор только покачал головой, медленно отступая назад и тесня к дверному проему Снайпера. Зеленая щель, рассекавшая стену, сделалась тоньше волоса и стала теперь наливаться пронзительным зловещим блеском. Вдруг края ее бесшумно сомкнулись, и изумрудное сияние исчезло; неяркий свет, исходивший от стены, тоже погас; ее поверхность сморщилась, потекла вниз, к полу, обнажая первозданный карельский гранит. Пропала сферическая вмятина-сосалка, разредился, растаял сизый туман, словно впитанный дном ванны, и само это углубление тоже смялось, как пластилиновая формочка, расплылось, рассыпалось в порошок. Теперь напротив двери серела обычная каменная стена, неровная и трещиноватая, без всяких следов обработки. То, что покрывало ее пять секунд назад, обратилось в тонкий слой праха, устилавший пол.

Дядя Коля издал невнятный возглас и ринулся на крыльцо. Через мгновение куратор вновь услышал его крик – что-то там про бляху-муху и проклятых оглоедов, умыкнувших хитрые фитюльки. Он выглянул в дверь и увидел, что «механик», яростно потрясая кулаком, склонился над кучкой сероватой пыли – то было все, что осталось от синеватых стерженьков. Итак, если сбросить со счетов мужичонку, проглоченного сизой мглой, результат равнялся пятнадцати трупам: дюжина чужих – добыча, трое своих – потери. Больше не осталось ничего.

Кивнув Снайперу на дверь, Сарагоса перешагнул порог, спустился с крыльца, подошел к слидеру и щелкнул тумблером на щитке связи. Операция завершилась, и сейчас, несмотря на гибель трех агентов, он был склонен оценивать ее положительно И дело тут заключалось не в количестве утихомиренных навек зверей алчущих, лежавших рядком в траве с выпученными глазами; главное – то, что он увидел сам, о чем мог рассказать. О гравитационных метателях, о сизом тумане, поглощающем кости и плоть, о нише-сосалке, о зеленой щели – об окне, в которое, возможно, кто-то успел ускользнуть. Не таинственный ли граф Калиостро, господин и повелитель этой чертовой дюжины боевиков?..

Интересно, подумал куратор, вытягивая из щитка микрофон, много ли таких зомби с упругими хлыстами за пазухой бродит по городу? Десяток? Сотня? Во всяком случае, атарактов, напавших на него две недели назад, среди убитых не было. Значит, оставались и другие! Где? Сколько?

Он вызвал Стилета, велел дать отбой Винтеровым «эвакуаторам», затем, не сообщая о потерях, приказал, чтобы дежурный связался с точкой «Три», с группой техобслуживания, – на предмет отправки двух крытых фургонов. Фургоны были большими, и, чтоб перевезти погибших, хватило бы и одного, но Сарагосе не хотелось валить своих мертвецов на смрадную груду зомби. Или атарактов? Размышляя над этим, он вслушивался в быстрый говорок Стилета, повторявшего приказ. Потом дежурный агент словно бы запнулся, кашлянул и произнес:

– Тут, Пал Нилыч, вести для вас пришли… Что по «ви-ти», что прямо на компьютер… Я не в курсе, но думаю, что люди ваши рапортуют – из тех, из наблюдающих. Передают, что несчастье случилось… да еще вот имена…

– Имена? – вскинулся куратор. Предчувствие беды кольнуло его. – Какие имена?

– Странные, – доложил Стилет. – Монах, Кликуша, Профессор… Догал… и еще…

Сарагоса слушал, и лицо его покрывалось бледностью. Когда Стилет замолк, он некоторое время постоял словно бы в отупении, даже не пытаясь оценить серьезности своих потерь, потом прочистил горло и буркнул:

– Сделать так: фургоны пусть выезжают, а на всех точках – задраить люки и лечь на дно! Передашь – приказ эс-ноль-первого! Чтобы чужих близко не подпускали! Особенно типов с этакой оловянностью во взоре.. Понял, нет? – Куратор со свистом втянул воздух, чуть попахивавший слезогонкой и дымарем. – И вот что еще, Стилет. Скажи Доктору, пусть вызовет Скифа. Одного, без клиентки! И срочно!

Он сунул микрофон в гнездо и повернулся к Самураю и Сентябрю, тащившим чье-то бессильно обвисшее тело. «Зря я не взял Скифа с собой, – мелькнуло у него в голове. – Зря!»

Глава 24

Вне Земли, мир Фрир Шардис, ночь со второго на третий день