Скил

Серые коробки бетонных многоэтажек да кусочек голубого высокого неба – это всё, что видно из моего угла через окно кухни; не слишком чистое, надо сказать, окно – стёкла не мешало бы помыть. А слышно и того меньше: щебечут на разные голоса птицы, и ветер чуть шелестит листьями немногочисленных городских зелёных насаждений. Не слышно ни шума машин, ни звуков музыки, ни навязчивой уличной рекламы, что, впрочем, понятно: теперь этот город – часть другого мира, часть Улья, одна из его разнокалиберных сот. Стикс поглотил этот кусочек мира, поглотил и переварил: уже не слышно ни звуков стрельбы, ни криков людей, попавших в лапы тварей. Люди уже превратились в тех самых тварей или погибли в зубах заражённых, которые пришли сюда поживиться свежим мясом, а некоторые – и в зубах тех, кто переродился раньше остальных. Вот уж настоящая жуть, когда твой приятель, а то и близкий человек полностью теряет разум и пытается тебя сожрать! Врагу не пожелаешь!

А быстро здесь всё произошло – меньше суток прошло с перезагрузки, и уже всё успокоилось. В некоторых кластерах, говорят, всё затягивается на недели: люди пытаются жить нормальной жизнью, не понимают, что произошло, почему нет электричества и мобильные не ловят сеть, пытаются связаться с внешним миром – безуспешно, конечно, – и даже продолжают ходить на работу. А здесь уже всё, только птички продолжают щебетать и ветер листиками шумит.

Может, конечно, где-то здесь и остались нормальные люди, свежие иммунные или ещё не переродившиеся, спрятались, затаились где-нибудь, вот только помочь им я не в силах – не стану же я прочёсывать город в поисках нормальных людей в одно лицо или вдвоём с Маньяком: и сами погибнем, и людей не спасём. Нам бы этих десятерых вытащить.

Излишки трофеев, взятых с перебитой нами шайки муров, мы с Маньяком, как и собирались, спрятали на чердаке, только не этого дома, а соседнего: чем меньше людей знает, где наша захоронка, тем больше шансов, что она останется целой. Наши подопечные вполне могут рассказать кому-нибудь, что мы оружие, вместо того чтобы им раздать, припрятали в доме, где временно отсиживались, и где этот дом расположен. В общем, подальше положишь – поближе возьмёшь.

Сейчас Маньяк с Крепышом отправились, как Маньяк выразился, «по магазинам». Я сам было хотел пойти с Маньяком – попадись по дороге серьёзная тварь, помощи от Крепыша никакой, хоть я и дал ему на время попользоваться своим топором. Ну, разве что Маньяк будет его тушкой в тварей швыряться. Но мою кандидатуру забраковали.

– Не, Скил, – помотал головой Маньяк. – Мне Крепыш не для боевой мощи нужен, а чтоб часть груза тащил, а ты у нас в руку раненный. Да и не стоит наших подопечных надолго без «папки» оставлять – как бы не начудили чего или не пришёл к ним кто с плотоядными целями.

Вот я и сидел теперь в углу на кухне и размышлял на отвлечённые темы, иногда прикладываясь к фляге с живчиком. Вот, кстати, тоже интересный вопрос: как они всё, что нам нужно, припрут вдвоём? Нужно нам многое: и одежды не хватает, и обувь не у всех нормальная, и провизии-то всего на три дня на дюжину человек. А ещё неплохо было бы вооружить новичков. Нет, огнестрельное им в руки давать не стоит, это всем только во вред пойти может, но и совсем без оружия в Улье ходить не принято, хотя бы теми же топорами вооружить народ надо бы, а это ещё и десяток топоров с собой тащить. А ещё нужна вода, не в пустыне, конечно, живём, но…

Мои размышления были прерваны вошедшим на кухню Колом. Выглядел мужик совсем печально. Нет, физических повреждений, кроме ссадины на скуле, никаких заметно не было, но вид его всё равно оставлял желать лучшего: в глазах – «мировая скорбь», выражение лица – как у человека, страдающего зубной болью, плечи опущены, ссутулился весь. В общем, вид как у побитой собаки, кажется, ещё немного – и поскуливать начнёт. Прошёл, сел на табуретку напротив стола, упёрся локтями в колени, повесил голову и уставился в одну точку невидящим взглядом.

– Кол, – забеспокоился я. – Ты как себя чувствуешь?

– Хреново, – лаконично ответил тот.

– Что, голова болит, мысли путаются? С голосом проблем нет?

– Да не, нормально всё с голосом, а после вашего пойла и голова трещать перестала, а мысли… – Он глубоко вздохнул. – Уж лучше бы путались, чем так…

– Семейный? – с пониманием спросил я.

– Ага, – снова вздохнул Кол. – Жена, дети… трое. Я, как все началось, не сразу сообразил, а когда понял, к своим пробиваться стал, а тут эти сволочи, муры. А потом не до того сначала стало, а сейчас навалилось вот… хоть в петлю лезь. А эти там, – он кивнул в сторону комнаты с женской частью нашей компании, – про тряпки каки-то говорят. Вот дуры! – Кол махнул рукой и умолк.